В вагоне первого класса кроме меня и Барлоу едет еще этот
мерзавец Трошин, который, очевидно, приставлен уже не столько ко мне, сколько к
самому Барлоу. Моя винтовка упакована как клюшка для гольфа и лежит в
специальном багаже. Завтра утром ее привезут прямо в отель. Мне останется
только забрать ее с собой и собрать, перед тем как выстрелить.
Винтовку я проверил, это настоящее чудо. Промахнуться
практически невозможно. Барлоу нервничает, часто ходит в вагон-ресторан.
Один раз я пошел следом за ним и обратил внимание, как он
смотрит на двух темноволосых мужчин, сидящих за стойкой и пьющих кофе. Один из
мужчин, повернувшись, увидел Барлоу и незаметно кивнул ему. Я точно видел, как
он кивнул ему. Судя по внешнему виду, эти двое никак не относятся к тем
подонкам, которые вращались вокруг Барлоу и всей «русской мафии». Нет. Эти двое
были прилично одеты, в хороших костюмах, с манерами богатых людей. «Странно,
что Барлоу взял с собой таких провожатых, — подумал я. — Или он решил
взять специалистов? Но почему тогда двух? И почему они едут в нашем вагоне?
Такой риск для профессионалов недопустим. Ведь я даже случайно могу запомнить
их лица».
Когда Барлоу вернулся в свой вагон, я пошел выпить кофе и
обратил внимание, как эти двое напряженно замерли, увидев меня. И лишь после
того, как я выпил свою чашечку кофе и собрался уходить, один из них сказал
другому что-то по-итальянски. Я услышал его слова, уже выходя из вагона.
Итальянского я не знал, но меня неприятно поразило, что эти двое говорят именно
на этом языке. Если Барлоу и «русская мафия» специально подставляют меня, чтобы
предъявить в качестве убийцы, то для кого они это делают? Конечно, не для
полиции. Выходит, что в нашем деле замешаны и «макаронники». Ведь Ерофеев перед
смертью говорил о каком-то Чезаре Кантелли. И я слышал, как Коготь говорил об
Анчелли. Если я не ошибаюсь, клан Анчелли один из самых известных на востоке
Америки. В этой свободной стране вы еще можете сбежать от нашей доморощенной
мафии, но с «коза нострой» шутки плохи. Они действительно могут узнать все мои
счета и проверить все прежние документы в иммиграционной службе.
Эти двое незнакомцев выглядят очень убедительно. Они явно не
киллеры. Они, скорее, охотники на киллеров. Наверное, есть какой-то непонятный
парадокс в том, что фамилия Нади была Келлер. И я теперь Алекс Келлер, на
которого будут охотиться эти двое итальянцев. Или не будут? Но тогда зачем они
в поезде? И каким образом они знакомы с Барлоу? Абсолютно ясно, что это
итальянцы, ведь когда я выходил из вагона, один из них чисто подсознательно
сказал что-то другому по-итальянски. Он, конечно, не хотел, чтобы я его понял.
Но получилось, что он себя выдал. Ведь если бы он сказал по-английски, я бы еще
мог сомневаться, а теперь у меня не осталось сомнений. Не слишком ли много
мафиози на одно убийство? И если за мной следят сразу две мафии, то шанс остаться
в живых соответственно уменьшается не в арифметической, а в геометрической
прогрессии.
Я вернулся в свой вагон, запер купе. Мне нужно обдумать свое
поведение. Предположим, Барлоу работает сразу на две «конторы». Он довольно
пронырливый адвокат и может понимать, как ему выгодно не портить отношения ни с
русской, ни с итальянской мафии. Наши бандиты хотят меня подставить итальянцам.
За такую игру уже поплатился Семен Ерофеев. Наверное, они о чем-то договорились
с итальянцами, а он решил в последний момент переиграть. И получил три пули в
грудь.
Поднявшись, я выхожу из своего купе и стучу в соседнее, где
расположился Барлоу. Он теперь никому не верит и открывает дверцу своего купе,
только вызвав Трошина по мобильному телефону. Вот и теперь соседняя дверь
открылась, и из нее выглянул Трошин. Недовольно взглянув на меня, он три раза
стучит в дверь. Наконец Барлоу открывает.
— Что вам нужно? — испуганно спрашивает Барлоу.
— Кто такой Гримасник? — у меня нет времени на
дипломатические ухищрения, поэтому я сразу задаю именно этот единственный
вопрос.
Барлоу изумленно таращит на меня глаза, потом смотрит на
Трошина. Тот отворачивается, и Барлоу кричит:
— Первый раз слышу! — И с этим криком он
захлопывает дверь перед моим носом.
Я возвращаюсь в свое купе. Ерофеев сказал, что Гримасник
меня продублирует. Значит, это может быть кто-то из итальянцев. Или нет? С
такой кличкой может быть и русский бандит. Хотя мне от этого совсем не легче.
Утром мы прибываем в Монреаль, и мне совсем нетрудно
заметить, что пара итальянцев, которая «случайно» оказалась в нашем поезде,
также «случайно» оказывается в одном отеле вместе с нами. Впрочем, меня уже
ничто не волнует. Я твердо решил промахнуться. Если всем нужен такой убийца,
как я, то мне важно только зафиксировать свое присутствие. Лучшие адвокаты
помогут мне только в том случае, если я промахнусь. И бывший премьер окажется
жив. Я, конечно, постараюсь попасть ему в ногу или в руку, но убивать не буду.
Пусть они ищут другого киллера и подставляют друг друга. У меня двое детей, и я
хочу видеть, как они вырастут.
Онищенко должен выступать на каком-то собрании украинцев.
Нужно сказать, что в Канаде их довольно много. И когда он выйдет с этого
собрания и пойдет через площадь к машине, стоящей у фонтана, я могу
действовать.
Два высоких здания симметрично расположены по краям площади,
и мне нужно только оказаться на одном из них, чтобы прицельно выстрелить. В
четыре часа вечера Трошин передает мне чемоданчик с уже приготовленной
винтовкой. В пять часов вечера он подъезжает за мной на машине. По взаимной
договоренности Барлоу обеспечивает нам алиби, устраивая прием для своих
друзей-адвокатов.
В пять часов тридцать минут я оказываюсь на здании. Трошин
спешит узнать, когда закончится собрание. Примерно к шести бывший премьер
должен оказаться на площади, в пределах досягаемости моей винтовки. За десять
минут до появления Онищенко я собираю свою винтовку. За пять минут до конца мне
звонит Трошин и сообщает, что собрание скоро закончится. Еще через три минуты я
смотрю через прицел винтовки на площадь. Все нормально. Если не произойдет
ничего необычного, я спокойно отстрелю своему «клиенту» руку или ногу. Он не
умрет от этой раны, а я не попаду на электрический стул. Меня немного волнуют
итальянцы, которых я нигде не вижу. На всякий случай я запер дверь, которая
ведет с последнего этажа на крышу, где я устроил наблюдательный пункт, чтобы
обезопасить свой тыл.
По правилам настоящего профессионала я осматриваю не только
место охоты, но и соседние здания. И неожиданно замечаю блеск на крыше
соседнего здания. Возможно, мне это показалось, возможно, даже померещилось.
Или солнце ударило своим лучом именно в этот момент. Но я люблю
подстраховываться. Поэтому я поднимаю свое ружье и через оптический прицел
разглядываю крышу соседнего здания. Там все спокойно. Спокойно? А почему там
нет голубей, ведь на моей крыше они есть. Я специально рассыпал за своей спиной
пшено и хлеб, чтобы голуби садились рядом со мной, создавая иллюзию необитаемой
крыши. А вот кто-то неизвестный на соседней крыше распугал всех птиц. Я все еще
не отвожу прицел от крыши соседнего здания. Наконец я замечаю, как там блеснуло
длинное дуло винтовки.
