— Ну, с этим никогда не было проблем, —
поддерживаю я его, и мы оба понимающе хохочем так громко, что Саша на заднем
сиденье присоединяется к нам, не совсем понимая, почему мы все смеемся.
Мы уже пересекли границу штата и теперь находимся в
Нью-Гэмпшире. После Портсмута мы повернем на Портленд, а оттуда в Огасту —
столицу штата Мэн, в котором я живу последние шесть лет. Только не в самой
Огасте, а в небольшом городке Олд-Тауне, в старом городе, если перевести
дословно. Вообще-то здесь часто встречаются и старые индейские названия. Наша
река, которая протекает недалеко от моего дома, называется Пенобскот. В ней
водится рыба, и очень приятно посидеть на берегу обрыва с удочкой. Но река
называется Пенобскот. Разве можно полюбить речку с подобным называнием? Здесь
всегда что-нибудь раздражающее присутствует, словно плата за комфорт.
Мне не нравится, что «Линкольн» идет за нами так нагло и
открыто, словно они уже ничего не боятся. Мне казалось, что они должны быть
немного умнее. Или я чего-то не понял. Неужели они думают, что теперь, когда ко
мне, наконец, приехал мой сын, я не смогу пойти на разрыв нашего соглашения?
Плохо они меня знают. Или, наоборот, слишком хорошо. Они ведь впервые появились
больше месяца назад. И потом все время следили. А может, я преувеличиваю свою
значимость? Может, кроме моих преследователей за нами следит ФБР или полиция,
которым интересно проконтролировать визит молодого человека, так неожиданно
прилетевшего ко мне? Фамилии у нас разные, и в ФБР вполне могут решить, что я
согласился на предложение мафии, вызвав помощника из России. Или не могут?
Почему я думаю, что здесь царство идиотов? Конечно, им всем далеко и до наших
бандитов, и до нашей милиции. Но здесь тоже умных людей хватает. Кроме того,
Америка — это великая страна учета и компьютеров. Они все могут проверить,
сличить, посмотреть, проконтролировать. После того как появились электронные
карточки, компьютерные системы, мобильные телефоны и Интернет, человек уже не
имеет возможности жить прежней жизнью. Теперь о каждом вашем шаге становится
известно. Каждый ваш разговор заносится в компьютер, каждый платеж фиксируется,
каждое продвижение известно. Наверное, для американцев это так и должно быть. И
вообще для европейцев, живущих по своим внутренним законам. А вот для всего
остального мира?
Многие американцы очень набожные люди, и они соблюдают
библейские заповеди не потому, что многие из них зафиксированы в виде законов
«Не укради» или «Не убей». Нет, они поступают так именно в силу своего
воспитания и глубокой веры в Бога. Я всегда завидовал людям, которые верят в
Бога. Им, наверное, легче жить на свете, чем мне. Комсомольско-партийное
воспитание сказалось, и я, конечно, неверующий. Хотя дочь Сашу приучил молиться,
и она ходит вместе с соседями на воскресные проповеди. Пусть ходит. Верующие
люди всегда бывают чище и целомудреннее. У них есть свои внутренние законы. А
вот у меня таких законов нет. И я могу убить тех двух незнакомцев, которые так
упрямо едут за мной по шоссе.
— Ты о чем-то задумался? — спрашивает Костя.
— Да, — отвлекаюсь я от своих мыслей, — мне
кажется, что нам нужно где-нибудь остановиться и перекусить. Как ты думаешь?
— В самолете нас неплохо кормили, — сообщает
он, — но если ты так считаешь, давай остановимся.
— Обязательно.
Я смотрю на «Линкольн», который упрямо идет следом. Ошибка
всех моих преследователей только в одном. Они считают меня инвалидом. Считают
меня одноруким дебилом, который не в состоянии справиться с двумя «амбалами».
Придется их огорчить. Я совсем не хочу, чтобы они портили мне свидание с сыном,
состоявшееся через столько лет. Нужно показать им, какой я инвалид. Кроме того,
у меня есть свой план, который я уже начал претворять в жизнь. Сейчас самое
время для реализации его первого этапа. Я им устрою небольшой концерт.
Показательное выступление. И сделаю это так, чтобы отучить их портить людям
настроение. Кажется, не доезжая до Портсмута, мы можем свернуть на Гринленд,
небольшой городок, в котором я дважды бывал. Там мы заодно и пообедаем. И дадим
урок нашим преследователям.
Нью-Йорк. За два месяца до описываемых событий
В этом небольшом здании в центре Бруклина должна была
состояться встреча представителей двух крупных группировок. С самого утра
вокруг дома начали появляться мрачные неразговорчивые мужчины с могучими
бицепсами и срезанными лбами. Напротив дома находился ресторан, но
благоразумный хозяин внял совету гостей и повесил табличку «занято», чтобы
исключить возможность появления незваных клиентов. Трое мужчин, наблюдавших за
зданием, расположились в ресторане, заказав себе пива. Они молча наблюдали за
домом, в котором должна была состояться встреча. Хозяин понимал, что в таких
случаях лучше не задавать лишних вопросов, и старался вообще не смотреть в
сторону злополучного здания. Он знал, кто и зачем собирается в этом доме.
В последние годы дом приобрел мрачную известность не только
в Бруклине. Сюда приезжали выходцы из России, люди, чьи биографии становились
легендой еще в годы застоя, когда по всем республикам огромной страны,
занимавшей шестую часть суши, прокатывалась весть о «коронации» очередного
преступного авторитета. Сюда приезжали и те, кто успел сколотить огромный
капитал в безумные девяностые, когда можно было за один вечер стать
миллионером, а на следующий день получить пулю от недовольного компаньона.
В Нью-Йорке преступный бизнес в основном контролировали пять
итальянских семей, но кроме них в городе существовали и многочисленные
бандитские группировки, объединенные по этническому, расовому или
территориальному признакам. Однако постепенно ФБР и американская полиция
нанесли ряд ощутимых ударов по итальянским кланам, заставив мафию несколько
умерить свои аппетиты. Американское общество не собиралось и далее мириться с
всесилием мафии, тем более в годы столь очевидного экономического подъема.
Когда доллар пополз вверх, начав бить все рекорды по отношению к европейским
валютам, и индекс деловой активности начал зашкаливать, стало ясно, что страна
вступила в десятилетие небывалого экономического роста. Экономика развивалась
бешеными темпами, и многим бизнесменам было гораздо выгоднее честно работать,
исправно платить налоги и вкладывать деньги в акции технологических компаний,
чем заниматься отмыванием грязных долларов. Стало выгодно быть честным
человеком.
Итальянская мафия, ставшая бичом общества на протяжении
целого века, становилась респектабельной и уважаемой. Даже еврейские,
китайские, латиноамериканские, негритянские группировки, традиционно признающие
руководство итальянцев, тоже начали вкладывать деньги в акции различных
компаний, пытаясь заработать большие проценты, которые можно стало получить на
рынке. Но свято место пусто не бывает. Взамен традиционных преступных
группировок в огромном Нью-Йорке начали появляться и все более дерзко
действовать так называемые «русские группировки». На самом деле в состав
подобных бандитских формирований входили не только русские, но и представители
многих других национальностей бывшего Советского Союза. Здесь можно было встретить
представителей Кавказа, Средней Азии, Молдавии, даже Прибалтики, но для
американцев все они были «русскими», которые действовали одинаково невероятными
методами, отличались особым цинизмом, жестокостью и наглостью.
