Именно поэтому почти во всех полицейских управлениях города
были созданы так называемые «русские отделы», в которых работали либо офицеры
полиции, выучившие русский язык, либо бывшие соотечественники «русских» из
некогда единой страны. Именно «русская мафия» начинала новые войны. Именно в ее
среде формировались группы, которые не останавливались ни перед чем, угрожая,
насилуя, убивая, устраняя неугодных.
В доме, расположенном напротив ресторана, иногда появлялся
сам Коготь — один из наиболее известных авторитетов новой «русской мафии», окопавшейся
в самом крупном городе Соединенных Штатов. В Бруклине рассказывали, что Коготь
был «коронован» еще в конце семидесятых совсем молодым человеком. От остальных
«воров в законе» его отличала в молодости отчаянная смелость и вызывающая
наглость. У него всегда находилась заточка для недовольных. Невозможно было
представить себе этого щуплого худощавого парня небольшого роста без острой
заточки, которой он мастерски орудовал. Именно поэтому он и получил такую
кличку, наводившую ужас на остальных заключенных. Любые обыски, которые
устраивали лагерные надзиратели, заканчивались ничем. Заточки у Когтя никогда
не находили. Но едва надзиратели покидали камеру или барак, как в руках бандита
снова появлялось его грозное оружие. Даже грузинские авторитеты, всегда
державшиеся особняком, признавали авторитет Когтя.
Однажды в Северном Казахстане, куда его перевели в
восемьдесят третьем, он получил восемь ударов, которые поочередно нанесли ему
двое соперников, вооруженных ножами. Казалось, он не выживет. Врачи, которые
сначала пытались ему помочь, лишь отрицательно качали головами и отмахивались,
давая понять, что жить пациенту осталось несколько часов. Но он выкарабкался.
Сумел выбраться с того света. И даже покарать своих обидчиков, которых нашли
заколотыми через несколько дней характерными ударами заточкой в сердце. Если
учесть, что Коготь лежал в это время под капельницей, то у него было почти
абсолютное алиби. А то, что он отдавал своим людям приказы, было невозможно
доказать. По лагерю ходили легенды, что капельница была поставлена для отвода
глаз, и бандит сам рассчитался по своим долгам.
Он прилетел в Америку еще в девяностом году, когда появилась
первая возможность уехать за океан. Коготь был умным человеком и поэтому
остался не только жив, но и на свободе, тогда как другие авторитеты,
ввязавшиеся в борьбу, начавшуюся в Москве, погибали один за другим. Кого-то
забирала американская полиция уже в Нью-Йорке. Коготь оказался в стороне именно
потому, что не участвовал в подобных разборках, предпочитая иметь собственный
бизнес, который он контролировал через доверенных людей. Хотя некоторые
утверждали, что он работал довольно ловко, умело прибирая к рукам имущество и
дела погибших авторитетов, подчищая за ними долги и прибыль.
Как бы там ни было, но именно Коготь стал одним из самых
крупных авторитетов в Бруклине к началу нового века. И именно с ним вынуждены
были считаться остальные авторитеты, намерившиеся обосноваться в Нью-Йорке.
Сегодня в Бруклине должна была состояться встреча, которую готовили уже
несколько дней. На рандеву с местным авторитетом должен был приехать сам сеньор
Анчелли, один из главных боссов итальянской мафии, известный во всем мире.
Сеньор Джулио Анчелли редко и неохотно покидал пределы
«Маленькой Италии», южного района Манхэттена, где была его настоящая вотчина.
Но очевидно, интересы дела требовали, чтобы на этот раз он встретился с
представителем крупнейшей преступной группировки, действовавшей в Бруклине. За
два часа до появления сеньора Анчелли здесь появились другие незнакомцы. Они
были элегантно одеты и отличались от первой группы охранников, приехавших сюда
с самого утра. Итальянцы устраивались в своих роскошных автомобилях, перекрыв
улицу. Под сиденьями машин были спрятаны автоматы. Это была личная охрана
сеньора Анчелли, которая отвечала за его безопасность в Бруклине. За пятнадцать
минут до назначенного времени прибыл кортеж, состоящий из «мерседесов». В
салоне одного из них находился Коготь, невысокий, худощавый мужчина с редким
ежиком седых волос. В окружении широкоплечих охранников он прошел в здание. Из
ресторана было видно, как тревожно смотрят по сторонам его люди.
Ровно через пятнадцать минут появились еще три автомобиля.
Это были роскошные «кадиллаки» представительского класса. Все три автомобиля
замерли у дома, и из салона второго вылез сам Джулио Анчелли. Он тяжело
вздохнул, перед тем как войти в дом, и последовал дальше в окружении своих
охранников.
Почти сразу дом оцепили автомобили с телохранителями
Анчелли, а бритоголовые охранники, приехавшие с местным авторитетом, перекрыли улицу.
На втором этаже дома, в дальнем углу, встретились наконец Анчелли и Коготь.
Сначала их представили друг другу, затем стороны перешли к обсуждению
конкретных проблем. Рядом с Анчелли сидел его помощник Чезаре Кантелли,
невысокий, лысоватый человек, носивший крупный перстень на указательном пальце
правой руки. Он был доверенным лицом клана Анчелли. По традиции, разговор мог
проходить только в присутствии одного свидетеля с каждой стороны. Коготь
оставил невзрачного темноволосого мужчину, с мутноватыми глазами и помятым
лицом. Это был Ерофеев, Семен Ерофеев, по праву считавшийся мозгом преступной
группировки Бруклина. Ерофеев злоупотреблял спиртным и наркотиками, но когда
приходил в себя и начинал мыслить достаточно здраво, давал неоценимые советы и
всегда оказывался очень изобретательным человеком. Очевидно, в его воспаленном
мозгу временами рождались какие-то идеи, в том числе под влиянием алкоголя и
наркотиков. Кроме того, он прекрасно знал английский язык, поэтому мог
переводить своему патрону слова Анчелли. Сам Коготь, находясь более десяти лет
в Америке, так и не сумел в совершенстве овладеть английским языком.
Когда охранники покинули комнату и разместились в коридоре,
сеньор Анчелли удовлетворенно кивнул и достал сигарету. Показав на сигарету,
Анчелли поднял бровь, как бы спрашивая разрешения у хозяина дома. Коготь
благожелательно кивнул в знак согласия. Он не курил, но воспринял этот жест как
свидетельство уважения. Ерофеев курил, но он никогда бы не осмелился достать
сигареты в присутствии таких гостей. Чезаре не курил и не выносил сигаретного
дыма, но здесь имело значение, кто именно курил. А когда это делал сеньор
Анчелли, Чезаре научился не реагировать на сигаретный дым своего шефа.
— У нас появилась небольшая проблема, которую мы хотели
бы решить с вашей помощью, — сразу начал Анчелли.
— Мы всегда готовы вам помочь, — подчеркнуто
любезно сказал Коготь.
Он знал, каковы реальные масштабы могущества итальянцев и
как много денег у сидевшего напротив господина. Именно поэтому он
демонстрировал крайнюю степень любезности.
— Мы обратились к вам как к нашим друзьям, —
пояснил Анчелли. — Мы считаем русских, проживающих в Нью-Йорке, нашими
партнерами и друзьями. Мы — европейцы и должны вместе противостоять разным
этническим группировкам из Азии и Африки.
Ерофеев, уловив некоторое замешательство на лице босса,
перевел для него последнюю фразу. Коготь удовлетворенно кивнул. Как ни странно,
это более всего понравилось его собеседнику. Сеньор Анчелли сам приехал в
Америку полвека назад и почти не знал английского, что, однако, не помешало ему
«выбиться в люди». Поэтому он снисходительно относился к людям, так и не
научившимся говорить на чужом для них языке.
