В своей каюте Полион де Грас-Вальдхейм перестал прислушиваться к разговору в рубке и вновь присоединился к игре в «Разбросанных», которая в данный момент помогала его товарищам забыть о своих несчастьях. Убедить Нансию включить комм-систему, так чтобы все пятеро узников могли играть, не выходя из кают, и было первым ходом Полиона. Теперь он, по крайней мере, мог разговаривать с остальными. Однако не осмеливался произнести ничего помимо описания стандартных игровых ходов, пока Нансия внимательно наблюдала за всеми пятерыми.
Панорамный экран показывал, что три игровых персонажа ухитрились заблудиться в тролльих туннелях. Собственная игровая иконка Полиона все еще находилась у входа в туннели, ожидая команды двигаться.
— Я знаю, как выбраться из этих туннелей, — сказал Полион.
— Как? Я проверила все выходы, которые показывала нам система. Они все блокированы, — пожаловалась Альфа.
— Есть тайный ключ, — сообщил ей Полион. — Он у меня. Но отсюда я не могу добраться до дверки, которую он открывает.
— Я никогда не слышал ни о каком тайном ключе, — заявил Дарнелл. — Я думаю, ты блефуешь. — Его персонаж сердито топал обратно по одному из тролльих туннелей, по дороге плюясь искрами.
— А ты и не должен, — беспечно возразил Полион. — Я ведь в игре мастер. Тайный ключ может одолеть даже твой персонаж, Фасса.
На эту игру Фасса выбрала в качестве игровой иконки «мозговой» корабль.
— Я не понимаю, как, — отозвалась Фасса. — Покажешь?
— Я ведь уже говорил. Я не могу попасть туда, откуда его можно использовать. Если кто-нибудь из вас выведет меня из этого тупика…
— Ты и не в тупике! — прервал его Дарнелл. — Ты стоишь прямо у входа в туннели! Почему бы тебе не ввести персонаж в туннель?
— И потеряться там, как вы все? Нет, спасибо. — Полион провел рукой по контрольной панели, отключая перебранку игроков. Некоторое время он сидел в тишине. Зачем он вообще связался с этой никчемной кучкой заговорщиков? Они были слишком глупы, чтобы понять его завуалированные намеки. И думали, что ему интересно играть в эту игру!
Теперь Блэйз. Блэйз умнее остальных, и он не принимал участия в этом разговоре. Полион набрал последовательность команд, которые давали ему возможность приватной комм-связи с каютой Блэйза. По крайней мере, до такой степени войти в систему Нансии с помощью клавиатуры Полиону удалось; хотя это ничто по сравнению с той властью, которую он обретет, когда опустит мини-кристалл в считыватель.
Пока Полион думал, как найти подход к Блэйзу, тот внезапно заговорил сам. Этот идиот решил побеседовать по приватному каналу с комнатой отдыха! И что он планирует сказать тем, кто сидит там? Полион нахмурился и стал внимательно слушать. Похоже, Блэйз слишком умен, чтобы стать хорошим орудием.
Тем не менее он вполне может пригодиться в качестве пешки в игре, ходы которой он не сможет увидеть…
— Дядя Фористер? — Блэйз переключил коммуникационный канал на комнату отдыха. — Мне нужно с тобой поговорить.
— Говори, — проворчал Фористер. Он только что внес последние штрихи в поистине великолепную стратегию, составленную ради того, чтобы столкнуть друг с другом корабли Микайи и Нансии, а самому, пока противники сражаются, переместить свои фигуры так, чтобы контролировать все вертикали голододекаэдра.
— Приватно.
— А, хорошо. — Фористер встал и потянулся. — Нансия, ты не могла бы сохранить и свернуть игру до тех пор, пока я не вернусь? Не хотелось бы утомлять тебя и просить, чтобы ты поддерживала изображение игрового поля, пока игра не идет.
Нансия хмыкнула.
— Ты имеешь в виду, что не хочешь, чтобы мы в твое отсутствие изучили расклад и вычислили, какую ловушку ты нам приготовил на этот раз?
— Ну…
Голододекаэдр сложился внутрь самого себя и стал листом, линией, искрой яркого синего цвета, а потом и вовсе пропал.
— Ладно. Мы все равно приближаемся к точке сингулярности, и мне сейчас нужно не играть в шахматы, а проверить расчеты, — весело сказала Нансия. — Смотри, вернись вовремя, чтобы успеть пристегнуться. Вы, мягкотелые, в сингулярности не способны ориентироваться.
— А вы, капсульники, так назойливо об этом напоминаете, — парировал Фористер. — Хорошо. Ты предупредишь нас заранее, я полагаю?
— И буду наблюдать за вами, пока ты в каюте, — добавила Нансия. — Не смотри так: это в равной степени делается для защиты Блэйза, как и для твоей. Если ты будешь говорить с ним наедине, обвинение может попытаться опровергнуть твои показания, сказав, что тебя подкупили или шантажировали.
— Они и так без особого уважения отнесутся к словам дяди в защиту племянника, — угрюмо ответил Фористер, направляясь по коридору к каюте Блэйза. Нансия отключила механизм блокировки на двери ровно настолько, чтобы позволить Фористеру проскользнуть в каюту.
— Я думаю, Полион что-то планирует, — произнес Блэйз, как только Фористер вошел. Блэйз сидел у пульта, смонтированного в каюте, одна рука лежала на контрольной панели, не активируя, однако, программу. Сейчас рыжеволосый молодой человек, исполненный настороженности и решимости, напоминал лису, затаившуюся у кроличьей норы.
— Что?
— Я не знаю. Он хочет выйти из своей каюты. Он постоянно твердит нам, что может все устроить, если сумеет оказаться снаружи всего на несколько минут. Послушай! — Блэйз провел основанием ладони по панели и вызвал записи нескольких последних разговоров между игроками в «Разбросанных». С пульта в каюте он не мог задействовать достаточно памяти, чтобы сохранить не только голоса, но и изображения. Слова игроков доносились из динамиков, бестелесные, потерявшие половину своей выразительности. Фористер, прослушав запись, только покачал головой.
— Для меня это звучит как обсуждение нескольких ходов в этой вашей игрушке, уж извини, Блэйз.
— Совершенно верно, это игровые ходы, — мрачно подтвердил Блэйз, — но он не играет в ту же игру, что остальные из нас. Черт! Хотел бы я показать тебе изображения и иконки тоже. Тогда бы ты увидел и понял.
— Увидел что?
— То, что говорил Полион, не имело никакого смысла в сочетании с настоящими игровыми ходами. — Блэйз уронил руки на колени и поднял взгляд на Фористера. — Может ли Нансия держать Полиона усыпленным при помощи газа в течение всего пути до Центральных?
— Может, — ответил Фористер, — но я не вижу причин, по которым она должна это сделать. Ваш арест и так вызовет много шума среди Высших Семей, а если вдобавок будет заявлено о беспричинно жестоком обращении с заключенными, то они и вовсе взовьются, как осы из разворошенного гнезда.
— Но ты же слышал, что он говорил!
— Для меня это полная бессмыслица, — признал Фористер, — однако мне все в этой глупой игре кажется бессмыслицей, если мне позволено будет высказать свое скромное мнение. Ну же, Блэйз! Ты можешь представить, как я всерьез объясняю судейской коллегии, что мы продержали узника парализованным и без сознания в течение целых двух недель только потому, что слова, сказанные им в ходе глупой детской игры, обеспокоили меня?
