Тия и сама прекрасно помнила тот случай. Дама взяла со стола искусно выточенного шахматного коня и помахала им перед носом у Тии.
— Видишь лошадку? — проворковала она. — Хорошая лошадка!
Тии это показалось чудовищно неуместным. Более того — она ощутила, что эта женщина сомневается в ее интеллекте. А интеллектом своим Тия дорожила чрезвычайно.
Девочка вытянулась во весь рост и посмотрела даме прямо в глаза.
— Это не лошадка! — холодно отчеканила она. — Это конь! Он ходит буквой Г. И мама говорит, что этой фигурой чаще всего жер… жре… жрет…
Тия покраснела, пытаясь припомнить нужное слово. Но тут подошла мама.
— Жертвуют? — подсказала она.
Тия просияла и кивнула.
— Чаще всего жертвуют после пешки. И пешка — это не маленький человечек! — добавила она, сурово уставившись на даму.
Дама забилась в угол и не выходила оттуда, пока Тия и ее родители не ушли. А мамин начальник снял шахматы со стола, расставил фигуры и предложил Тии сыграть. Он, конечно, выиграл, но Тия, по крайней мере, показала, что играть она действительно умеет. Начальник был впечатлен и заинтригован и даже вывел девочку на крыльцо, чтобы показать разные виды птиц, порхающих у кормушек.
Тия невольно думала, что все взрослые относятся к ней двояко. Одни восхищались ею, другие возмущались. Мойра была как раз из тех, кто ею восхищался, а вот большинство ее пилотов принадлежали к другой разновидности. Однако Чарли тоже восхищался ею — вот почему Тия думала, что он, возможно, и сумеет ужиться с Мойрой. Его, похоже, в самом деле обрадовало то, что девочка сумела обыграть его в шахматы.
Тия вздохнула. Вероятно, этот новый напарник окажется другим…
Хотя так ли уж важно, как относятся к ней взрослые? Она видела их не так часто, и длилось это недолго. Хотя, конечно, маминым и папиным начальникам лучше было нравиться. Это Тия уже понимала.
— Ваш посетитель стоит у шлюза! — сообщил Сократ, вторгшись в ход ее мыслей. — Его имя — Томас. Мойра просит, пока он проходит через шлюз, чтобы я включил наземную радиосвязь, чтобы она тоже могла присоединиться к беседе.
— Включи, конечно, Сократ! — приказала Тия. Вот в чем проблема с искусственными интеллектами: не прикажешь — не сделают. Вот интеллект-корабль, или, как его еще называют, мозговой корабль, сделает то, что сочтет разумным…
— У Томаса подарок для тебя, — сказала Мойра секундой спустя. — Надеюсь, он тебе понравится.
— Кто — он, Томас или подарок? — проницательно уточнила Тия. — Ты надеешься, что он меня не испугается?
— Ну, скажем так: да, я использую тебя в качестве лакмусовой бумажки, — призналась Мойра. — И знаешь, дорогая, Чарли действительно влюбился в земную девушку. Даже мне было заметно, что ему куда сильнее хочется остаться с ней, чем вернуться в космос…
Она вздохнула.
— Это действительно было жутко романтично: в наше время старомодная любовь с первого взгляда встречается нечасто. Эта Мичико просто прелесть — я его на самом деле понимаю. И в этом отчасти есть и твоя вина, милая моя. Ты произвела на него такое сильное впечатление — он только и мог говорить, что о том, как ему хочется завести своих детей, таких же, как ты. Ну, как бы то ни было, Мичико убедила администратора найти ему наземную работу, а мне вместо него прислали Томаса и не оштрафовали — ведь на этот раз я была не виновата!
— Ты теперь целую вечность не расплатишься с этими штрафами за своих пилотов! — начала было Тия. Но тут внутренняя дверь шлюза распахнулась, и в гостиную вошел человек в скафандре. В руках он держал шлем и коробку.
Увидев шлем, Тия нахмурилась. Он снял его еще в шлюзе, как только выровнялось давление. Зря он это сделал: бывает, что шлюзы разгерметизируются, особенно такие старые, как на раскопках класса A. Так что, с точки зрения Тии, это было уже одно очко не в его пользу. Однако лицо у него было приятное, глаза добрые — неплохо, неплохо. Круглая загорелая физиономия, курчавые черные волосы, блестящие карие глаза, широкий рот, без этих напряженных складок у губ, которые были у Ари… Очко в его пользу. Пока что — по нулям.
— Привет, Томас, — сказала она ровным тоном. — Знаете, вам не стоило снимать шлем прямо в шлюзе — надо было подождать, пока откроется внутренняя дверь.
— Девочка права, Томас, — прозвучал голос Мойры с панели комма. — Эти раскопки класса A всегда получают оборудование в последнюю очередь. Все оно старое и зачастую не вполне надежное. Люки у них разгерметизируются постоянно.
— У нас такое уже было месяц назад, когда я входила в купол, — поддержала ее Тия. — У мамы ушло несколько часов на то, чтобы восстановить герметичность. Она была очень недовольна.
Глаза у Томаса расширились от удивления. Он был явно ошеломлен. Судя по всему, он с порога собирался спросить, где ее родители. И уж никак не ожидал услышать лекцию о технике безопасности в безвоздушном пространстве.
— О-о! — выдавил он наконец. — Э-э… Спасибо. Запомню на будущее.
— Пожалуйста, не за что, — ответила Тия. — Мама с папой на раскопе; извините, что они вас не встретили.
— Давайте я вас познакомлю как следует, — сказала Мойра из комма. — Томас, это Гипатия Кейд. Ее мать — доктор Пота Андрополус-Кейд, ее отец — доктор Брэддон Мартенс-Кейд. Тия, это Томас Делакорт-Ибанес.
— Приятно познакомиться, Томас, — вежливо сказала девочка. — Мама с папой будут здесь через… — она взглянула на свой наручный хронометр, — …через десять минут. А пока у нас есть свежий кофе. Может быть, вы покушать хотите?
Он снова был ошеломлен.
— Кофе, пожалуйста, — ответил он после паузы. И добавил: — Будьте так добры.
Тия принесла с кухни кофе; к тому времени, как она вернулась с чашкой в одной руке и вазочкой с печеньем в другой, Томас успел снять скафандр. Девочка была вынуждена признать, что он действительно выглядит очень красивым в своем обтягивающем пилотском комбинезоне. Но, с другой стороны, все Мойрины «тела» были хороши собой. Отчасти в этом-то и была проблема: выбирая себе напарника, она обращала внимание в первую очередь на внешность, а потом уже на характер.
Томас взял кофе и угощение вежливо и слегка опасливо. Такое впечатление, что он решил обращаться с ней, точно с представителем новой, неведомой разумной расы. Девочка еле удержалась, чтобы не хихикнуть.
— Какое у тебя необычное имя, — сказал он после неловкой паузы. — Гипатия, да?
— Да, — ответила Тия. — Меня назвали в честь первой и единственной женщины-библиотекаря великой Александрийской библиотеки на Земле. Она же была ее последним библиотекарем.
Судя по его глазам, все эти имена и названия ему хоть что-то да говорили. Значит, он не полный профан в истории, как тот Хулио.
— А-а! Это когда ее римляне сожгли, во времена Клеопатры… — начал он.
Но Тия прервала его, покачав головой:
