Оставалось убедить таджиков, что деньги можно и нужно
потратить с пользой для себя, а не для истребляющих друг друга «юрчиков» и
«вовчиков», как тогда называли себя обе стороны. Таиру пришлось несколько дней
обрабатывать упрямых гостей. Один, молодой человек лет тридцати, сразу все
понял. Другой, мужчина лет пятидесяти, упрямо сопротивлялся. Он искренне
считал, что народные деньги нужно тратить на нужды народа. Советская идеология
«испортила» его так сильно, что переубедить этого упрямца не было никакой возможности.
Таир предлагал помочь им перевести деньги в другие банки и получить убежище
где-нибудь в Европе, чтобы не возвращаться в охваченный пламенем гражданской
войны Таджикистан.
При этом он получал «скромные» сорок процентов, а остальные
шестьдесят оставлял своим партнерам. Но уговорить руководителя делегации ему не
удавалось. Тогда он встретился с его молодым коллегой без свидетелей. Два раза.
И обо всем договорился. В конце концов, если есть проблема, ее можно устранить.
И получить нужный результат с гораздо меньшими затратами. Во время очередного
ужина руководителю делегации стало плохо. И пока вызвали врачей, пока они
приехали, пока разбирались, несчастный умер у себя в номере.
Турки долго не отдавали тело погибшего, уверяя, что он был
отравлен. Но второй член делегации, возмущаясь, доказывал, что отравиться их
руководитель мог только в местном ресторане. Через два месяца тело несчастного
отправили на родину. Никто так и не узнал, что Таир сумел достать
сильнодействующий яд, который и решил все проблемы. Деньги он перевел в
голландский банк, откуда разбросал их по разным счетам. У него, правда,
возникла мысль решить таким образом проблему и с молодым членом делегации. Но
тот был очень осторожен и даже не пил воды в присутствии Хамидуллина. Пришлось
оставить ему четыре миллиона долларов. Впоследствии выяснилось, что Таир все
сделал правильно. Этот молодой повеса, получивший деньги, даже не уехал из
Турции. Он купил себе роскошный дом, устраивал загулы, проигрывал огромные
суммы в казино. В конце концов, из Душанбе прилетели еще двое суровых мужчин,
которые решили все проблемы нового миллионера. Его нашли в собственном доме с
простреленной головой. Дело можно было считать закрытым.
Таир Хамидуллин честно отработал на американцев. Он сдал им
всю агентурную сеть бывшей советской разведки на западном побережье Турции. А
заодно в Болгарии и в Греции, с которыми он также работал. Получив приказ
вернуться домой, он забрал свою жену, сел в машину и просто приехал к своему
связному. В тот же день его отправили в Америку. Два года он терпеливо ждал,
пока сумеет воспользоваться своими деньгами. Его жена, с которой он переехал в
США, довольно быстро его бросила и уехала обратно в Москву. Он ее не
задерживал. В конце концов, если ей нравится быть нищей у себя на родине, то
она может вернуться к своим родителям в Казань.
Через два года ему назначили небольшую пенсию и предложили
выбрать место жительства. Когда ему объявили о сумме, полученной за
предательство, он внутренне усмехнулся. На эти деньги можно было выжить, но нельзя
было жить. Он переехал в Сиэтл, где купил небольшой домик. В конце девяносто
четвертого Таир Хамидуллин наконец стал свободным человеком, имеющим на счетах
более пяти с половиной миллионов долларов. Это было время взлета американской
экономики. При Клинтоне она росла как на дрожжах, особенно акции
технологических компаний. Основной враг в лице Советского Союза был повержен,
стоимость нефти упала до восьми-девяти долларов за баррель, в государственном
бюджете ежегодно рос огромный профицит, доллар укреплялся по отношению ко всем
европейским валютам.
Хамидуллин вспомнил все, чему его учили сначала в МГИМО, а
затем в разведшколе. Он рискованно играл на бирже, покупал акции ведущих
компаний, вкладывая деньги в новые технологии. Уже к девяносто шестому он имел
более двадцати миллионов долларов. Он даже послал своей бывшей жене десять
тысяч долларов, когда она позвонила ему, объявив о смерти своего отца. Таир
женился, его супругой была американская гражданка и гречанка по происхождению,
племянница одного из самых известных греческих меценатов в Америке. В девяносто
восьмом Таир даже хотел приехать в Москву, но помешал дефолт. Казалось, все
идет прекрасно. Но пагубная страсть к игре не оставила его в покое. Первый раз
он сорвался в Атлантик-Сити, проиграв более миллиона долларов.
И с тех пор уже не мог остановиться. Он забросил свой
бизнес, развелся со второй женой. Игра стала его всепоглощающей страстью, благо
денег у него было достаточно. Он не всегда проигрывал, иногда даже выигрывал. В
две тысячи третьем он выиграл в Лас-Вегасе более трехсот тысяч долларов. И это
только утвердило его во мнении, что в казино можно выигрывать. Через месяц он
проиграл всю эту сумму плюс еще сто пятьдесят тысяч своих денег, но
воспоминание о выигрыше было подтверждением его теории возможной победы в этой
игре.
Теперь он часами просиживал за рулеткой или играл в покер,
сидел у игральных автоматов, делал ставки на скачках. Постепенно деньги
заканчивались. К началу шестого года на его счетах уже было чуть меньше двух
миллионов долларов, лишь одна десятая того богатства, которым он владел еще
шесть-семь лет назад. В этот день он отправился в свое любимое казино «Мираж»,
чтобы снова попытать счастья. Ему казалось, что сегодня он сможет выиграть.
Некое предчувствие чего-то необычного волновало Таира с самого утра. Он верил в
свою интуицию, даже не подозревая, что этот день окажется последним днем его
пустой жизни.
Москва. Россия. 17 мая 2006 года
Генерал Большаков сидел в своем кабинете, когда раздался
звонок мобильного телефона. Иван Сергеевич несколько озабоченно посмотрел на
аппарат. Номер его телефона знали только несколько человек. Подумав немного, он
взглянул на телефон и только после пятого звонка взял наконец аппарат.
— Слушаю вас, — сдержанно сказал Большаков.
— Извините, что вас беспокою. — Он узнал знакомый
голос Давида Александровича. — Я хотел у вас узнать: как нам быть с этим
полковником?
— Вы говорите о нашем знакомом, с которым я
встречался? — уточнил Большаков. — Нужно немного подожать. Я
внимательно прочел его досье. Он очень опытный аналитик. Но временами бывает не
совсем управляемым. Нужно его немного направлять.
— Вы советуете нам подождать?
— Он пока размышляет, — напомнил Большаков, —
и не будем его торопить.
— Мы еще не закончили проверку. — Все-таки Давид
Александрович недолюбливал этого человека. — Вполне вероятно, что он мог
быть тем самым связным…
— Не нужно по телефону, — перебил его
Большаков, — я думаю, что он нам как раз подойдет.
— Вы же знаете, что все материалы по Скандинавии мы
проверяем особенно тщательно.
— Правильно делаете. Но у нас пока нет никаких фактов
против нашего нового знакомого. Если не вспоминать его связи с исчезнувшим
другом.
— У них была не связь, а дружба.
— Тем более. Мы можем все проверить еще раз.
