— Записка лежала в футляре из-под очков, — пояснил
дежурный. — Вы можете срочно приехать?
— Конечно. Сейчас приеду. Вскрытие уже было?
— Да. Обычный сердечный приступ. Он, наверно, свалился
в это водохранилище. Там такое место гиблое, всегда разные трубы плавают,
деревья. Наверно, тело зацепилось за что-нибудь и не могло всплыть.
— Я сейчас приеду. — Он положил трубку. Не нужно
никому говорить, что Павел никогда не носил очков и у него не могло быть
футляра из-под очков. Ай да Большаков. Он сделал все, как обещал. Наверно,
потом они его поменяют. Когда повезут отпевать в церковь. Наверняка Наталья
захочет его отпевать, ведь он не самоубийца, а умер от сердечного приступа. И
там его тело поменяют на настоящего Слепцова. И похоронят под плач его вдовы.
Все правильно. Павел Слепцов умер в результате инфаркта, и его тело несколько
дней пролежало в воде. Поэтому его невозможно узнать и еще более невозможно
выставить на всеобщее обозрение. Но внешние приличия будут соблюдены. Наверно,
это и есть ответ Большакова. Нужно будет завтра ему позвонить.
Тимур вспомнил про Наталью. Он позвонит ей, когда вернется
из милиции. Или прямо оттуда. Ей будет легче узнать, что ее муж умер от
обычного сердечного приступа. Он не был предателем. Его не похитили и не убили,
что могло произойти. Его не мучили перед смертью, и все выглядит вполне
буднично. Он куда-то поехал и по дороге оступился и упал. Обычный сердечный приступ
у человека, когда ему за пятьдесят. Можно закрыть это дело, никто не виноват.
Караев тяжело вздохнул.
— Ах, Павел, Павел, как же ты мог стать предателем? Как
же ты мог? — вслух спросил он себя. Но, не получив ответа на этот вопрос,
пошел к выходу.
Нью-Йорк. Штат Нью-Йорк. США. 22 мая 2006 года
Утром Евгений Ползунов выехал раньше обычного. Он тщательно
побрился, надел новую сорочку и, попрощавшись с Изабеллой, вышел из дома.
Внизу, у своей машины, он увидел другую пару агентов, приставленных к нему. Он подмигнул
им. И сел в машину, чтобы отправиться на работу. Сегодня у них ожидался приезд
двух бизнесменов из Кувейта. После освобождения Кувейта американскими войсками
почти все бизнесмены из этой страны считали своим патриотическим долгом
вкладывать свои деньги в американскую экономику. Никто не хотел вспоминать, что
их некоторые вложения в арабские банки и в банки Кувейта оказались
замороженными в ходе оккупации Ирака.
Ползунов приехал в компанию без пятнадцати девять. Он
поднялся в офис на восьмом этаже, привычно здороваясь с коллегами и проходя в
свой кабинет. Там уже были подготовлены материалы к новой встрече. Некоторые
были на арабском. Он начал быстро их просматривать, отмечая наиболее важные
места.
Раздался звонок телефона. Он недовольно взглянул на аппарат.
Почему его отвлекают в такое время? Они же прекрасно знают, что он сейчас
занят. Или опять какие-нибудь непрошеные гости и кто-то из переводчиков заболел
или перепутал документы?
— Что случилось? — спросил он, поднимая трубку
внутреннего телефона.
— Доброе утро, мистер Ползунов, — пропела девушка.
Она работала в их офисе только пятый месяц, но злые слухи утверждали, что она
уже успела стать любовницей не только шефа компании, но и его заместителя, их
штатного «казановы» Мориса Лякомба. Лякомб был французом по отцу и шведом по
матери, выделяясь своим высоким ростом и зелеными глазами.
— Я вас слушаю, Грета, — вздохнул Ползунов, —
надеюсь, что наши кувейтские гости не перенесли время встречи?
Это было в традициях гостей с Арабского Востока. Необязательность
и частые переносы времени встреч были почти обыденным явлением. Ведь, в конце
концов, шейхи вкладывали свои деньги! Значит, сотрудники инвестиционной
компании могли и подождать. Все равно заказывает музыку тот, кто платит деньги.
Это бизнесмены с Востока уже давно усвоили.
— К нам звонили из офиса Омара аль-Сауда, —
сообщила Грета, — он хочет встретиться с нашим мистером Лякомбом и
предлагает приехать в отель «Уолдорф». Мистер Лякомб просил, чтобы я вас
предупредила. Вы поедете на обед вместе с ним?
— А он один не может обедать, без меня? —
поинтересовался Ползунов.
— Простите, мистер Ползунов, но он не знает
арабского, — напомнила Грета.
— Зато аль-Сауд наверняка знает английский, —
отрезал Ползунов. — Впрочем, как хотите. Скажите, что я поеду с ним на
обед к этому шейху. Он, наверно, родственник короля. Почему раньше мы о нем не
слышали?
— Не знаю, мистер Ползунов. Но к нам прислали
распечатку биографии аль-Сауда. Он троюродный племянник короля…
— Тогда понятно. Они все друг с другом родственники. Хорошо.
Пусть будет троюродный племянник. Мы пообедаем с вашим Лякомбом.
— Почему с моим? — немного обиделась Грета.
— С нашим, — поправился Ползунов, — конечно,
с нашим.
Он никогда не признается, что его раздражал этот тип с
манерами светского льва, с тихим голосом, с ухмылочками насчет каждой женщины,
работавшей в их офисе. Его вообще раздражали мужчины, которые уделяют своей
внешности гораздо больше внимания, чем своей работе. У американцев таких мужчин
почти невозможно было найти. Среди французов такие иногда попадались. Даже
чаще, чем нужно.
Кувейтцы, конечно, опоздали и вместо десяти приехали в
двенадцать. В результате ему пришлось помогать в разговоре с президентом
компании и все время незаметно смотреть на часы. Без десяти минут час они
наконец закончили первую встречу, ни о чем не договорившись. Это было в порядке
вещей. Американец приезжал в компанию, уже точно зная — где, когда и сколько он
хочет вложить. Его либо устраивали предложения, либо он их сразу дополнял и
уточнял. Если требовалась еще одна встреча, то она бывала последней. Затем
подписывали договор. Если приезжал японец, то он осторожно все узнавал и обещал
подумать. Потом выяснялось, что попутно он навел справки во всех соседних
компаниях, выбирая самую надежную и лучшую. При этом конкурс проводился
заочный. Никто не знал условий конкурирующей фирмы, никто, кроме самого
японского бизнесмена, который иногда определял, руководствуясь не обычной
логикой западного бизнесмена — вложить деньги туда, где можно получить больший
доход, — а логикой восточного человека, иногда размышляющего о том, как не
нанести вреда экологии или вложить свои деньги на максимально долгий срок.
Если появлялся араб, то начинались долгие и нудные
переговоры. Арабские бизнесмены любили, чтобы их ублажали, уговаривали, завлекали,
зазывали, просили. Одним словом, они любили базарный азиатский торг, долгий,
нудный, мучительно изнуряющий. Но без такого торга и без пяти-шести визитов
арабский бизнесмен не подписывал никакого договора. Об этой специфике их труда
знали все сотрудники инвестиционной компании.
Ползунов спустился в подземный гараж, где обнаружил машину
сотрудников ЦРУ с новой парой охранников. Он помахал рукой и этим громилам.
Лучше бы ушли из Ирака, неожиданно подумал он. Цены на нефть упадут, бизнесмены
охотнее будут вкладывать свои деньги в частные бумаги на Западе. Сейчас все
озабочены вложением денег только в нефтяные компании, которые за несколько
последних лет увеличили свой доход в десятки раз.
