— Не нужно никого наказывать, — неожиданно сказал
он, — это были мои личные ошибки, которые я обязан признать. Прошу вас
доложить о случившемся и передать мою просьбу об отставке. Я напишу ее сегодня
вечером и доложу обо всем президенту.
— Мы не настаиваем на столь радикальных
решениях, — мягко заметил пожилой сенатор, — проверка еще не
закончилась.
— Я уже принял решение, — твердо заявил
Госс, — не нужно никого наказывать. Виноват в случившемся только я один.
Мы недооценили своих врагов и были наказаны за свою беспечность.
Оба сенатора поднялись. Кивнули на прощание всем троим
сотрудникам ЦРУ, которые поднялись следом и почтительно замерли, ожидая ухода
сенаторов. И вышли из помещения.
— Почему вы приняли такое решение, сэр? — спросил
Крейг. — Ведь за эту неудачу должны ответить и руководство ФБР, и наши
специальные агенты, и руководители многих наших управлений. Вы взяли всю вину
на себя. Это неправильно, сэр.
— Я все продумал, — печально сказал Госс. —
Это единственная возможность отвести удар от всех вас. В таком случае они
удовлетворятся малой кровью. Иначе сенаторов придется познакомить со всеми
деталями этой операции. Если выяснится, что мы сознательно подставляли бывших
агентов и наших европейских союзников, разразится еще больший скандал. А это
еще более недопустимо. Поэтому я принял такое решение. Спасибо вам, господа, за
вашу работу. До свидания.
Госс поднялся и вышел из помещения. Крейг взглянул на своего
напарника:
— Где теперь они нанесут следующий удар? Может, нам
действительно стоит собрать всех агентов под одной крышей где-нибудь на военной
базе. И расставить вокруг ракетные установки, чтобы сбивать любого, кто
подойдет ближе чем на километр?
— Нужно вычислить информатора, — твердо сказал
Кинг, — только тогда мы сумеем узнать, кто и зачем его завербовал. И какую
информацию он передавал в Москву.
— С самого первого дня я не верил, что подобную
операцию проводят российские спецслужбы, — признался Крейг. — Зачем
им это нужно? Для чего? Если гениальная провокация, чтобы сорвать саммит в
Санкт-Петербурге, то это глупо. Если они спохватились именно сейчас, то глупо
вдвойне. Тогда кто? У кого появились такие деньги, люди, возможности,
информаторы, специалисты?
— А если мы устроим им ловушку? — предложил
Кинг. — Уберем несколько агентов и заменим их нашими сотрудниками. Пусть
поработают гримеры и визажисты. И тогда «ликвидаторы» выйдут уже на наших
специалистов, работающих под прикрытием. Будет легче с ними справиться.
— Может быть, — задумчиво произнес Крейг, —
очень может быть. Но теперь нам нужно все тщательно продумать. И боюсь, что про
наших «ликвидаторов» мы больше не услышим. Если они не психопаты, то давно уже
покинули нашу страну. И теперь сюда прибудет другая пара, о которой мы еще не
знаем.
Москва. Россия. 25 мая 2006 года
Похороны были назначены на этот день. Сын Слепцова успел
прилететь из Америки. Наталья с трудом сдерживалась, стараясь не разрыдаться.
Ее поддерживала дочь. Рядом было много друзей и знакомых. Павла похоронили
рядом с отцом. Караев был вместе с Маляровым, который приехал на похороны. У
обоих был одинаково мрачный и несколько отрешенный вид.
К Тимуру подошел невзрачный мужчина лет пятидесяти. У него
были растрепанные волосы, на куртке не хватало одной пуговицы. Он растерянно
улыбался, словно не зная, как именно ему себя вести.
— Я Николай Жажин, — представился он, — я
звонил вам несколько дней назад, когда Павел исчез.
— Я помню, — кивнул Караев, — вы работали
вместе с ним.
— Работали, — кивнул Жажин, — но в девяносто
первом я попал под сокращение. Тогда уволили много сотрудников, которые
работали во внешнеторговых представительствах или были прикомандированы к
посольствам.
Это был пик демократического идиотизма новой России, когда
объявили, что в новой стране во всех посольствах будут сокращены
представительства спецслужб и вообще из МИДа необходимо уволить всех работающих
под крышей «дипломатов» сотрудников внешней разведки. Войдя в раж, уволили
многих. Потом опомнились и вернули уже других. Всем было понятно, что
посольства нужно защищать от чужого наблюдения, что нужны шифровальщики для
отправления закрытых депеш, нужны специалисты для сбора материалов и встречи с
информаторами. Одним словом, постепенно все вернулось к своему первоначальному
состоянию, но сотни и тысячи людей были уволены из органов, им сломали карьеры,
опрокинули их судьбы.
— Где вы работаете? — спросил Караев.
— В одной фирме, — жалко улыбнулся Жажин, —
мы занимаемся сетевым маркетингом.
— Понятно. — Судя по внешнему виду Жажина, этот
вид бизнеса не приносил ему особых дивидендов.
— Зачем он с вами встречался в день своего
исчезновения? — спросил Караев. — Вы ведь видели его за час или
полтора до того, как мы с ним встретились?
— Да, — кивнул Жажин, — он был в очень плохом
состоянии. Очень нервничал. Злился. Сказал, что обязательно мне перезвонит.
— О чем он вас спрашивал?
— Ему было интересно, как я устроился, как у меня идут
дела. Он даже дал мне взаймы тысячу рублей, — признался Жажин, — я
ему обещал вернуть. Как вы думаете, его вдова сможет немного подождать? Я
верну, честное слово верну, но только немного позже.
Караев печально кивнул, уже ни о чем не спрашивая. Жажина
ему было жалко. Он был один из тех, чья карьера могла нормально развиваться,
если бы не революционные потрясения девяностых, когда под каток реформ попадали
самые слабые и беззащитные.
После похорон все поехали домой к Наталье. Вспоминали Павла,
рассказывали, каким хорошим другом он был. Тимур позволил себе выпить две рюмки
водки. Они довольно быстро вышли с Маляровым из квартиры. Ему было тяжело
слышать разные истории про своего бывшего друга. Семен хорошо понимал его
состояние.
Вечером Караев вернулся домой. На часах было около семи,
когда ему позвонили и попросили приехать в тот самый дом, где они уже
встречались с Большаковым. Он даже не успел раздеться. Поэтому он довольно
быстро выехал и уже через полчаса был в этой квартире. Но Большакова там не
было. Ему пришлось ждать около двадцати минут, пока в комнату не вошел знакомый
ему человек. Это был генерал Попов, заместитель начальника Академии ФСБ.
— Здравствуйте, полковник Караев, — протянул он
ему руку.
— Добрый вечер, Андрей Валентинович. — Он
вспомнил, что они встречались несколько дней назад, когда машины, за которыми
следили сотрудники уголовного розыска, въехали во двор Академии ФСБ. Но тогда Попов
все отрицал.
— Удивлены? — спросил генерал, усаживаясь за стол.
— Нет. Я уже ничему не удивляюсь. Если выяснилось, что
во главе вашей организации стоит сам глава Государственной технической
комиссии, то присутствие остальных генералов меня уже не удивляет. Я даже не
удивлюсь, если узнаю, что одним из членов вашей организации является сам
президент страны.
