— Я доставляю тебе столько проблем, — вздохнула
Наташа, — ты, наверно, уже сам не рад, что с нами связался.
— Не говори глупостей. — Он подумал, что раньше
ему было легче. Когда он ничего не знал.
Тягостный разговор продолжался минут двадцать. Потом
появилась Маша, дочь Наташи, вместе со своим мужем. Они внесли некоторое
оживление в эту тяжелую атмосферу недомолвок и страха. Караев взглянул на часы,
решив, что пора прощаться. Следом поднялась и Элина.
— Тимур, ты сможешь отвезти мою подругу? —
спросила Наташа.
— Конечно, — кивнул он. Наталье не обязательно
знать, что он без машины. Элина пошла к вешалке, надела на себя легкий светлый
плащ.
Они попрощались и вышли из дома. Когда они уже спустились,
Тимур виновато развел руками:
— У меня автомобиль на штрафной стоянке. Я не хотел
огорчать Наташу, его увезли, когда он стоял у их дома на Большой Полянке.
— Я понимаю, — кивнула Элина, — ничего
страшного. Если хотите, мы можем пройтись. Здесь недалеко. Я ведь на самом деле
москвичка. Родилась и выросла в Москве. И только потом переехала в
Санкт-Петербург. Хотя в Северной столице мне нравилось даже больше, чем в
родном городе.
— Но вы все-таки вернулись в Москву.
— Вернулась. Но здесь целый клубок причин. И
экономических, и личных.
Они вышли на улицу. Дождь прекратился, и воздух стал гораздо
чище. Несмотря на десятый час вечера, было довольно светло.
— У вас необычное имя, — сказал Тимур.
— Ничего необычного. У меня мама гречанка, а папа
украинец. Она и решили меня так назвать в честь какой-то греческой актрисы,
которую оба любили. Я даже не могу точно выговорить ее фамилию.
— Зато имя красивое. И редкое.
— У вас тоже, — улыбнулась она, — я думала,
что так уже не называют ребят. Хотя вас назвали, наверно, так лет сорок или
сорок пять назад.
— Не нужно мне льстить, — усмехнулся
Караев, — меня так назвали ровно пятьдесят шесть лет назад. Я уже давно на
пенсии.
— Вы хорошо выглядите, — возразила она, — но
все равно странно. Наташа говорила, что вы из Баку. А почему вас назвали
Тимуром?
— На Востоке и юге это распространенное имя, —
пояснил Караев, — мальчиков обычно называют в честь великих полководцев
или великих поэтов. Есть Чингизы и Тимуры в честь двух довольно жестоких
завоевателей. Считается, что с их именами мальчикам передается и их жизненная
сила.
— Я думала, что вас назвали в честь героя книги «Тимур
и его команда», — улыбнулась женщина. — Тогда вышла книга Гайдара, и
многие именно так называли своих мальчиков.
— Возможно, — согласился Караев. — У меня
бабушка по отцу была еврейкой, и она назвала своего сына Аркадием в честь
своего дедушки. Поэтому во мне намешано много разных кровей. Что касается
имени… В начале шестидесятых появились десятки тысяч Юриев в честь Юрия
Гагарина. Наверно, сейчас в мире есть много мальчиков с именем Гарри, по имени
главного героя книг Джоанны Роулинг.
Она взглянула на него:
— У вас есть маленькие дети? Или внуки?
— Нет. У меня взрослый сын. Ему уже двадцать семь.
— Тогда откуда такое знание детской литературы?
Насколько я знаю, ваши прежние интересы лежали совсем в другой плоскости. Вы
ведь работали в КГБ?
— Последние годы эта организация называлась ФСБ. Но я
читал книги про Гарри Поттера на английском. Первые три книги. Мне стало
интересно, почему эти книги читает весь мир. И, находясь в Греции, я купил
книги на английском языке, чтобы их прочесть.
— Прочли?
— Да. И мне понравилось. Она пишет для детей и с учетом
детской психологии. Очень неплохо.
— Вы первый человек, который признается, что читает
такого рода литературу. Обычно считается хорошим тоном морщиться при упоминании
разной фантастики, детективов, женских романов.
— Морщатся те, кто не может создать ничего подобного. А
книги про мальчика-сироту покорили весь мир. И мне, между прочим, нравятся
многие современные авторы. И ничего зазорного в этом не вижу. Когда людей
спрашивают, что они читают, все сразу вспоминают, что только сейчас отложили
Конфуция, не дочитали Пруста и заснули с Джойсом в руках. Ни один не
признается, что читал какую-нибудь другую книгу для отдыха. По-моему, это
глупая поза.
Она снова взглянула на него:
— Вы всегда так откровенны?
— Во всяком случае, я стараюсь быть искренним. По
возможности…
— Можно я задам вам один вопрос? Если вы не обидитесь?
— Давайте, — заинтересовался он,
останавливаясь, — какой вопрос?
— Вы ведь сегодня сказали неправду. Не всю
правду, — поправилась она, — я видела и слышала, как вы говорили,
когда Наташа спросила вас про новые подробности о ее муже. Вы замешкались. На
одну секунду. Но замешкались. И сказали с некоторым усилием. Я сразу обратила
внимание. Вы не умеете лгать, вам об этом никто не говорил?
— Возможно. — Он продолжил движение. — А вы
всегда можете определить, кто и когда говорит вам неправду?
— Да, — вдруг печально сказала Элина, — я,
как правило, чувствую. Вы спросили меня, почему я вернулась в Москву. Именно
поэтому. У моего супруга появилась новая пассия, и я решила, что нам некоторое
время нужно пожить отдельно. Вместе с двумя подругами мы открыли небольшую
фирму, занимающуюся дизайном помещений. Сейчас решили перенести свою фирму в
Москву. Все-таки здесь строят в сотни раз больше. И возможности у людей здесь
другие. Не такие, как в Санкт-Петербурге.
Он кивнул, соглашаясь. Ему было интересно с этой женщиной,
которая могла так открыто спрашивать и говорить без всякого кокетства.
— У вас тоже сын? — спросил он.
— И уже взрослый, — кивнула Элина, — ему
будет двадцать. Учится в институте. Иногда я себя ругаю. Нужно было рожать в
молодости. Все так глупо получилось. У нас были вечные переезды с мужем, вечные
командировки. Тогда казалось, что успеем. Сейчас понимаю, что нужно было родить
хотя бы еще одну девочку. Но не получилось.
— У меня тоже один сын, — напомнил Караев. —
Вы знаете, психологи считают, что один ребенок в семье — это показатель самой
семьи. Если у женщины нет медицинских противопоказаний, а супруги
ограничиваются только одним ребенком, значит, у них в семье не все ладно и они
психологически готовы расстаться друг с другом в любой момент.
— Ваши психологи правы, — согласилась
Элина, — хотя каждый случай нужно рассматривать индивидуально.
Мимо прошли молодые люди. Двое парней и две девушки. Они
громко смеялись, рассуждая о чем-то своем. Элина оглянулась на них.
— Чему радуется это толстомордая юность? —
вспомнила она. — Так, кажется, говорил Бендер, ревнуя к молодым.
