С первых слов стало ясно, что Флавий предлагает новый
аграрный закон в пользу Помпея. До сих пор в казну государства поступало около
пятидесяти миллионов сестерциев прибыли. Земли, завоеванные Помпеем, давали
ежегодный суммарный доход в восемьдесят пять миллионов. Именно на эти деньги
Флавий предлагал в течение пяти лет покупать землю, наделяя ею ветеранов армии
и флота.
Оптиматы сразу распознали уловку Помпея. Проект аграрных
законов давал полководцу самую мощную поддержку по всей Италии. Тысячи людей,
покупающих или выкупающих землю на деньги Помпея, славили бы его имя
повсеместно. Тысячи ветеранов, обязанных лично Помпею, пошли бы за ним даже на
Рим.
Первым высказался против Агенобарб. Затем Бибул. Выступивший
Марцелл поддержал Флавия. Популяры молчали, не решаясь ввязываться в эту
схватку. Отказывая Флавию, они теряли свой авторитет народных защитников. Красс
нервничал, но благоразумно молчал, сидя на скамье.
Решительно против выступил Лукулл. Неожиданно всех поразило
выступление Цицерона, поддержавшего проект Флавия. Умный политик, Цицерон
понимал, как смертельно опасно полностью отталкивать от себя Помпея.
Слово попросил Катон. Цицерон, зная, как уважительно относится
к славе Помпея Марк Порций Катон, обрадовался, решив, что его поддержит другой
оптимат, ставший после смерти Катула одним из вождей сенатской партии.
Но он ошибся. Катон, несмотря на приверженность ценностям
олигархической республики, был убежденным демократом и честным человеком.
— Как можно, — горячился Катон, — утверждать
этот закон, по сути, ставящий всех нас в положение клиентов, зависящих от
милости своего патрона? Как можно отдавать все на откуп одному человеку, пусть
даже великому и достойному? Нам нужны деньги на содержание армии, ведение наших
военных кампаний в Галлии, Испании, Азии. А нам вместо этого предлагают
потратить деньги на увеличение числа сторонников Помпея.
— Я не верю, — сказал Катон с присущей ему
прямотой, — что Луцием Флавием движет бескорыстие. Скорее наоборот, он
лично заинтересован в успехе этих аграрных законов, ибо верно служит одному
человеку — Гнею Помпею Магну. Мы не утвердили еще все распоряжения римского
полководца на Востоке, решив рассматривать их в отдельности, а теперь нам
наносят такой удар, как подобный аграрный закон. Я выступаю против, —
жестко закончил сенатор.
Чуть выше среднего роста, подтянутый, худощавый, Катон
производил сильное впечатление своей искренностью и убежденностью.
Помпей разозлился. Он понял, что и это предложение сегодня
завалят в сенате. Вслед за Катоном выступал Квинт Метелл Непот, еще недавно
близкий друг, родственник и представитель Помпея в Риме. Он также высказался
против.
Слово попросил его брат — консул Метелл Целер. От старшего
брата Метеллов Помпей вообще не ждал ничего хорошего. Консул не просто выступал
против, он оскорблял и самого Флавия.
— Или ты не знаешь, Флавий, — грубо говорил
Целер, — что народные трибуны Рима призваны защищать народ Рима, а не его
полководцев? Или ты забыл о своих обязанностях? А может, блеск огромных денег
или величие славы Помпея помутили тебе рассудок?
— Это ложь! — закричал в гневе со своего места
Флавий.
— Тогда почему ты так стараешься? Ведь, наделяя землей
ветеранов Помпея, ты усиливаешь возможность новой диктатуры. Или нам
недостаточно было Суллы Счастливого? А может быть, благодаря воле богов ты сам
хочешь получить лавры Помпея или Цезаря, так часто выступающих народными
избранниками? — не удержался от сарказма консул.
Семья Метеллов, не любившая Помпея за развод с их сестрой,
ненавидела еще более Цезаря, ставшего причиной этого развода. Другой консул —
Луций Афраний, на которого так рассчитывал Помпей, молча просидел все
заседание, не пытаясь выступить.
На улице перед курией Гостилия уже шумела многочисленная
толпа, требующая поддержать проекты Флавия.
Сенат постановил продолжить на следующий день прения. Квинт
Метелл Целер, довольный итогами дня, прощался с друзьями, намереваясь идти
домой в сопровождении двенадцати положенных ему по званию ликторов.
Но на площади бушевала толпа. Клодий, появлявшийся в самых
опасных местах, возбуждал толпу, натравливая людей против сенаторов. Многие
сенаторы вынуждены были идти под охраной легионеров нового претора Гая Октавия.
Претор, выстроив своих легионеров в линию, пытался пробить в
толпе проход для сенаторов. Узнавая многих консуляров и полководцев, толпа
свистела им вслед, выкрикивая ругательства и оскорбления.
Особенно досталось Лукуллу и тучному Марцеллу. Катона толпа
проводила приглушенным ропотом: в Риме знали и уважали его республиканские
убеждения. Цицерону незаслуженно достались отборные ругательства всех
сторонников Клодия.
Метелл Целлер, спустившись к толпе, попытался пройти, когда
раздались особенно яростные крики. Внезапно сквозь шеренги легионеров к Октавию
шагнул Флавий в сопровождении Гая Вибия Пансы.
— За оскорбление народного трибуна я прошу эдила
отвести консула Квинта Цецилия Метелла Целера в тюрьму, — четко произнес
Флавий. Эдил кивнул головой, шагнув к изумленным Октавию и Целеру.
— Прошу дать мне двух легионеров, — попросил Панса
у претора.
Октавий растерялся. Он хорошо знал законы Рима. Консулы были
высшими должностными лицами Римской республики, но их власть начиналась вне
стен города и во время военных походов была практически безграничной.
Но в самом городе власть имели народные трибуны, как высшие
защитники народа. Правда, их власть, наоборот, ограничивалась размерами
крепостных стен города. Октавий честно не знал, что ему делать.
В их сторону просвистело уже несколько камней, слышались
угрозы и проклятия. Толпа, разгоряченная призывами Клодия и словами самого
Флавия, напирала все сильнее.
Ликторы консула, имевшие право на ношение оружия только вне
стен города, тем не менее сплотились вокруг консула. У некоторых были ножи.
Несколько ликторов успели взять у знакомых легионеров мечи.
Толпа напирала все сильнее.
— Мы ждем твоего решения, претор Октавий, — строго
произнес Флавий.
Если бы перед Октавием стоял только народный трибун, он,
возможно, отложил бы решение вопроса на завтра. Но здесь же был и эдил,
ведавший судопроизводством в городе. Римлянин, привыкший чтить законы,
колебался.
Ликторы начали отвечать на ругательства. Несколько
легионеров встали к ним. Другие, в основном ветераны армии Помпея, явно
сочувствовали Флавию.
Октавий понял, что кровавой стычки не избежать.
— Что мне делать? — тихо спросил он у консула.
Метелл Целер видел и понимал все. Он был хорошим солдатом в
римских армиях, строгим и честным полководцем. Ему не повезло в личной жизни —
его бывшей женой была распутная Клодия, в которую старый ветеран влюбился
несколько лет назад. Но, видя ее неслыханную развращенность, он развелся с ней,
почтя за благо остаться одному, спасая честь семьи известного рода Рима.
