Присутствующие дружно встали, поддержав тост Цетега. Лишь
несколько человек остались сидеть на своих местах, и среди них были Катилина,
Семпрония и Вибий.
— Мы посадим голову Цицерона на значки нашего
легиона! — крикнул Луций Статилий, сидевший рядом с Катилиной.
Цетег, увидев, что Катилина не очень реагирует на его
обращение к богам, добавил:
— Не только Цицерона, но и всех наших врагов. А потом
провозгласим двух консулов — Катилину и Аврелию Орестиллу.
Собравшиеся засмеялись, но достаточно осторожно, опасаясь
разозлить своего вождя. Однако Катилина только улыбнулся, подобная шутка лишь
развеселила его. А Аврелия, сидевшая рядом с ним, улыбнулась, довольная
сказанным, словно Цетег еще раз подчеркнул ее влияние на Катилину.
Но для Семпронии, увидевшей эту улыбку, подобная фраза
прозвучала неслыханной дерзостью.
— Такой пьяница, как ты, Цетег, не должен обращаться к
богам, — громко крикнула она. — Представляю, почему ты хочешь избрать
консулом Аврелию. Ведь ты сам не способен даже стоять в храмах во время обряда
жертвоприношений.
Ее слова вызвали грохот смеха.
Цетег побледнел и, все еще стоя на скамье, нагнулся к
Семпронии, прогибаясь через стол.
— Ты бы хоть помолчала. Клянусь Вестой, ты порочна, как
самая негодная блудница парфянских отрядов. Это тебя нужно было избрать нашим
консулом. Ведь ты можешь принять нас всех за одну ночь и потребовать еще
добавки. — Смех еще более усилился в таверне, и только Вибий сидел с
горящими глазами, до боли сжимая кулаки. Даже Катилина рассмеялся над колкостью
Цетега. Но Семпрония, как все распутные женщины, быстро приходила в бешенство.
Она вскочила из-за стола и крикнула:
— Да, могу, но не таких мужчин, как ты, Цетег. Разве не
ты два месяца назад бежал с ложа вольноотпущенницы Суллы — Иолы, не сумев даже
к ней прикоснуться, хотя провел с нею всю ночь. Да, таких мужчин, как ты, я
могу принять целый легион безо всякого вреда. Любая весталка охотно вступит с
тобой в связь, зная, что останется девственницей.
На этот раз смеялись все, даже Эвхарист, пришедший в зал.
Катилина громко хохотал, одобрительно кивая, а Лентул сбросил кувшин с вином,
который почти неслышно разбился.
Цетег пошатнулся от нанесенного оскорбления и замахнулся
кулаком на Семпронию, но тут Вибий резко дернул его за край туники, и он,
покачнувшись, упал на стол, ломая выставленную на нем различную утварь. Вино из
опрокинутых кувшинов и чаш растеклось по всему столу, и красные пятна стали
проступать на складках одежды сидевших вокруг людей, словно пятна крови на их
грязных душах. Женщины с визгом вскочили. Несколько мужчин резко встали, и
скамья опрокинулась. Среди прочего шума были слышны причитания Эвхариста.
С трудом приподнявшись, Цетег пошатнулся и, изрыгая
проклятия, достал свой меч. Вибий тотчас обнажил свой, но внезапно
почувствовал, как его руку сжала чья-то еще более сильная рука. Он повернулся и
увидел Катилину. Тот покачал головой.
— Уберите мечи, сейчас не время и не место выяснять
отношения.
Увидев, что увещевания Лентула, пытающегося образумить
Цетега, не очень действуют на последнего, он громко крикнул:
— Перестаньте все! Или во имя великих богов я достану
свой меч, чтобы увидеть цвет вашей крови.
Недовольно ворча, Цетег вложил меч обратно. Вибий последовал
его примеру. Семпрония, довольная одержанной победой, громко смеялась.
— Давайте выпьем, — предложил Лентул, прижимая к
себе Леонию, свою вольноотпущенницу, — мы все равно выиграем эти выборы.
Раз я прошел в прошлом году в преторы, ты, Катилина, пройдешь в консулы в этом.
А потом мы быстро наведем порядок, — засмеялся пьяный претор.
В таверне Эвхариста снова загремели крики и смех
присутствующих. Никто не заметил, как хозяин несколько раз обменялся быстрыми
взглядами с сидевшим за дальним столом Луцием Веттием, словно между ними
существовала какая-то тайная связь.
Веттий, поднявшись, пьяно качнулся и, выругавшись,
направился к выходу. Эвхарист незаметно вышел за ним. На улице дождь уже
прекратился, и римлянин жадно вдыхал свежий воздух. Молчание нарушил Эвхарист.
— Что передать консулу?
— Катилина не предпримет ничего до выборов. Но во время
выборов Лентул предлагает напасть на консулов, хотя сам Катилина не дает на это
согласия, — заговорил, вглядываясь, Веттий неожиданно трезвым голосом.
— Будь осторожен, Лентул ищет предателя. Квинту Курию
повезло, что претор не застал его сегодня здесь, иначе этот старый пьяница не
унес бы ног отсюда за прошлогоднее предательство.
— Я знаю. Курий ходит по всем тавернам и кабакам,
оплакивая свою подругу Фульвию. Ее зарезали твои гости, Эвхарист, и я даже
помогал им в этом. Так что придется быть осторожным, если я не хочу встретиться
с Орком,
[75]
— усмехнулся гость.
Хозяин таверны кивнул головой, и Веттий, оглянувшись еще
раз, шагнул обратно, возвращаясь в общий зал. Грек вздохнул, подумав, что нужно
посылать сразу два донесения — Цицерону и Цезарю. Оба платили достаточно
хорошо, и было просто непростительной глупостью отказаться от этих денег.
Неожиданно из-за туч выглянула луна, и узкий луч ударил в
маленький дворик Эвхариста, словно пытаясь найти выход. Лунный свет осветил
мрачные тупики «Вечного города».
Глава VII
Как в дружбе, так и в государственной деятельности должны
быть исключены притворство и лесть.
Марк Туллий Цицерон
Объявленный сенатом созыв избирательных комиций знаменовал
собой последнюю, решающую фазу выборов консулов на следующий год. Трое
кандидатов в консулы и все многочисленные кандидаты в преторы в последний раз
давали угощения, устраивали театральные зрелища, бои гладиаторов, раздавали и
без того скудные запасы хлеба в городе. Каждый из них не жалел усилий, дабы
повидаться в последний раз с римлянами и заручиться поддержкой как можно
большего числа граждан.
В аристократических кварталах Квиринала и Палатина слышались
громкие голоса в поддержку кандидатуры Децима Силана. Полководца Лициния Мурену
поддерживали кварталы Авентина и Виминала, где жили богатые работорговцы,
всадники, менялы, ростовщики, заинтересованные в дальнейших успехах римской
экспансии. А из мрачных трущоб Эсквилина и Целия, из гладиаторских школ и полуразрушенных
таверн на окраинах города раздавались не менее громкие признания в поддержку
кандидатуры Сергия Катилины, человека, обещавшего отмену долгов и наделение
всех безземельных землей. Ситуация в городе, и без того напряженная, стала
почти неуправляемой. На улицах и площадях, в банях и термах, в домах и храмах
вспыхивали потасовки между сторонниками различных кандидатов. Даже городские
когорты префекта Аврелия Антистия не всегда могли справиться с этим накалом
страстей, выхлестнувшимся на улицы города.
