И все-таки мать была права. В Риме нет более умного и
красивого мужчины, чем ее отец. От этой мысли было радостно и чуточку грустно.
Она была единственной женщиной Рима, не имеющей абсолютно никаких шансов. Юлия
тихонько вздохнула.
А мысли Цезаря были уже далеко. Предстояла очень важная
встреча, и он понимал, как много от нее зависит. У входа в таблин стоял Зимри и
еще один вольноотпущенник. Цезарь, указав на него глазами иудею, вошел внутрь.
Навстречу ему поднялся молодой высокий патриций, одетый в римскую тогу,
окаймленную пурпурной каймой, что указывало на его принадлежность к высшему
сословию римского народа.
У него было решительное смелое лицо, могучая, выступающая
вперед нижняя челюсть, большие темно-серые глаза, густые брови и упрямо сжатые
тонкие губы, постоянно кроящиеся в недоброй усмешке. Впечатление портили
бледность лица и внезапно загоравшиеся в безумном блеске глаза. Эту мощную
фигуру, тяжелое массивное лицо, гордые безумные глаза знал весь город. Это был
Луций Сергий Катилина, успевший прославиться своими вызывающими кутежами и
дружбой с отъявленным сбродом «Вечного города». Ему шел сорок пятый год.
Двадцать пять лет назад он был одним из самых ярых сторонников Суллы и нажил
немалое состояние на проскрипциях сулланцев. По существующему положению,
имущество осужденного подвергалось конфискации, а часть его шла доносчику или
обвинителю. Награда назначалась за убийство или выдачу даже рабу. За
укрывательство полагалась смертная казнь. В списки проскрибированных включались
личные враги сулланцев, и Катилина умудрился включить туда даже своего брата,
чье имущество он затем наследовал. Уже после смерти Суллы, в год консульства
Марка Терренция Варрона Лукулла и Гая Кассия Лонгина, Катилина был обвинен в
кощунственных связях с весталкой Фабией, причем против него тогда выступал
молодой Цицерон, жена которого была сестрой Фабии. Но Катилину поддержали оптиматы.
Его адвокатом выступил Квинт Лутаций Катул,
[26]
и он был
оправдан. Но когда через несколько лет, уже при консулах Цецилии Метелле и
Квинте Марции, его избрали претором, свирепый нрав Катилины сыграл с ним дурную
шутку. Ему дали управление провинцией Африка, и бешеный патриций устроил там
настоящий разгул террора и беззакония. Римский суд вынужден был рассматривать
дело Катилины по жалобе африканской делегации. Но тот же римский суд оправдал
своего наместника. Однако сам процесс подорвал шансы Катилины на избрание
консулом. Спустя год он выставил свою кандидатуру и потерпел поражение. И вот
теперь Катилина вновь выставил свою кандидатуру, намереваясь использовать свой
последний шанс победить на выборах и пройти в консулы. Цезарь понимал, что в
случае неудачи Катилина способен на все. Его люди уже не скрывали своих планов
силой оружия привести Катилину к власти. В стране назревала гражданская война.
Увидев гостя, Цезарь постарался улыбнуться.
— Ты уже здесь?
— Да. — Катилина сделал несколько шагов
вперед. — Я пришел в последний раз узнать, что ты намерен делать, Цезарь?
— Прежде всего доесть свой завтрак, — спокойно
сказал Цезарь, стараясь не замечать вызывающего тона Катилины.
— Ты издеваешься над нами, — вспылил
Катилина. — Уже который месяц ты не даешь ясного ответа, на чьей ты
стороне. Может, ты намерен поддержать на выборах этих толстозадых сенаторов,
обжирающихся на своих пирах, зарвавшихся в своей роскоши? Тебя устраивает такое
твое жалкое положение верховного понтифика? И это представитель великого рода
Юлиев. — Катилина возбужденно зашагал из стороны в сторону. — У тебя
ведь не меньше долгов, чем у меня, Цезарь. На что ты надеешься?
— Даже больше, намного больше, — Цезарь спокойно
опустился на стоящую рядом скамью. — Ты ведь знаешь, что я выставил свою
кандидатуру в преторы, и сенат вместе с римским народом решил поддержать меня.
— Всего лишь претором, — Катилина поднял руки
вверх, — великие боги да вразумят такого слепца, всего лишь претором! А мы
готовы дать тебе все — звания, титулы, богатства, сделать тебя консулом, если
хочешь. Лишь бы ты повел своих популяров за нами. Я достаточно откровенен с
тобой, как видишь. Только с твоей помощью мы сможем разгромить этот презренный
сенат, только твоя воинская мудрость поможет разбить армию Помпея, вновь
сделать римлян римлянами, отменить долги, дать всем землю. Если меня изберут
консулом, — продолжал Катилина, — я сам подниму армию в защиту прав
римлян.
«Обычная демагогия, — подумал Цезарь, прекрасно
знавший, что Катилина и его соратники больше думают о своих долгах, чем о
чужих. — Интересно, с каких пор они стали защищать права римлян и так
ненавидеть оптиматов. Не тот ли Катилина был ревностным сторонником оптиматов,
когда ему было выгодно», — снова подумал Цезарь.
— Еще не время, — загадочно сказал он, —
партия сената очень сильна. У оптиматов есть все — легионы, деньги, магистраты,
огромная восточная армия Помпея. Нужно готовиться более тщательно, сеять вражду
в их рядах, что совсем нетрудно сделать, привлекать на свою сторону их
сторонников, суметь собрать собственные легионы и повести их за собой. Но
сегодня успех борьбы решается в избирательных комициях, и надо быть готовым к
этому спору.
— Мы должны решить наш спор силой оружия, а не
болтовней, — гордо отозвался Катилина. — Манлий начал набирать войско
в Этрурии. Глупец Цицерон считает, что можно победить одним лишь ораторским
искусством. Я докажу ему, что он ошибается.
— Не нужно недооценивать его искусство. Это также
необходимо, — возразил Цезарь. — Что касается Манлия, то скажи мне
честно, сколько легионов он сможет собрать?
Катилина задумался:
— Два, может быть, три. Но если мы придем ему на помощь
и я своей консульской властью разрешу ему набор легионов, то и все пять-шесть.
Цезарь не подал виду, что уловил нотки сомнения в голосе
патриция.
— Шесть легионов Манлий не соберет никогда, —
уверенно решил он, — да и боеспособность этих войск будет куда ниже армии
Помпея. Для консульской власти тебе нужна популярность у народа, а ты
отталкиваешь многих своей дикой программой перерезать всех оптиматов, едва
придешь к власти. А ведь на этих людях держится наше общество. Даже наш друг
Красс, — при этих словах Цезарь улыбнулся, — сказал недавно, что ты
часто бываешь неуправляемым. А ведь большую часть твоих денег на избирательную
кампанию дал именно он. Нужно завоевывать популярность у народа, а не только у
гладиаторов и безземельных должников. Их мечи не засчитываются как голоса
избирателей. Успех у нищей толпы можно завоевать, швыряя ей деньги и различные
подачки. И эти деньги тебе должны давать те же оптиматы. Необходимо постоянно
расширять число своих соратников, а ты своими дикими действиями только
сокращаешь их.
Катилина нетерпеливо махнул рукой.
— Ты отказываешься?
— Я не поддержу оптиматов, но и за тобой пока не
пойду, — твердо сказал Цезарь. — Может быть, позже, когда буду
уверен, что за мной пойдут все популяры.
