Когда же он заговорил снова, его голос звучал громко и уверенно:
— Цветок Ветра, это его единственный шанс.
Глава 9
Подпрыгнув, крыльями взмахнул
И в небо взвился.
И в Промежутке утонул —
Из глаз сокрылся.
Вейр Бенден, Второй Интервал, 507 ПВ
Два дракона возникли ниоткуда под низкими облаками над холдом Залив. Один оказался золотой королевой, а второй — бронзовым.
— До сих пор не могу поверить, что мы этим занялись, — проворчала Туллеа, обращаясь к своему дракону.
Она покрутила головой и обнаружила Б'ника верхом на Карант'е невдалеке справа. Затем окинула взором побережье и раскинувшиеся вдоль него размокшие от затяжных дождей поля.
— Просто не могу понять, почему я позволила Б'нику втянуть нас в это.
«Потому что ты любишь его», — утвердительно, но все же с легким намеком на вопрос в своем беззвучном голосе ответила Майнит'а.
Туллеа рассмеялась против воли и похлопала золотую красавицу по шее. «А ты хотела немного размяться», — сказала она.
«Она скоро поднимется в брачный полет», — вполголоса сказал ей Б'ник почти семидневку тому назад.
В его глазах нетрудно было угадать невысказанный вопрос. Туллеа знала, что это за вопрос, но решила покапризничать и пока что воздержаться от ответа. О, она нисколько не сомневалась в том, какой дракон в итоге догонит Майнит'у, но ей приятно было заставлять Б'ника нервничать, держа его в неведении. Кроме того, старательно уговаривала она себя, окончательный выбор все же принадлежит драконам и только драконам.
— Упитанная и хорошо натренированная королева улетит дальше и отложит больше яиц, — напомнил ей Б'ник тем утром, когда предложил ей присоединиться к нему в розысках. — И попутно мы сможем посетить несколько интересных мест.
Туллеа решила воспользоваться предоставленной возможностью. Майнит'у, которой было немногим больше трех Оборотов, лишь недавно сочли достаточно взрослой для того, чтобы летать в Промежутке. И сейчас, по истечении трех Оборотов, заполненных любовью, почти непрерывным кормлением, умащиванием маслом и уходом, Туллеа страстно желала насладиться плодами своих трудов.
Кроме того, призналась она себе, она любит летать.
«Я тоже», — отозвалась Майнит'а, как обычно прочитав не обращенные к ней мысли всадницы.
«Но погода такая ужасная», — пожаловалась Туллеа дракону.
«Меня она вполне устраивает», — ответила Майнит'а.
Туллеа фыркнула.
«Ну конечно! Ты же считаешь холод Промежутка очень приятным!»
«Холод Промежутка холодный», — ответила Майнит'а. В ее тоне нетрудно было угадать укоризну.
— Ну а это еще хуже! — рявкнула вслух Туллеа и повернулась к Б'нику.
Бронзовый всадник взволнованно размахивал руками и указывал куда-то вниз. Туллеа посмотрела туда, но не увидела ничего… хотя нет, на песчаной полоске пляжа валялась какая-то кучка тряпья. Карант' Б'ника заложил крутой нисходящий вираж, развернувшись в воздухе чуть ли не вокруг кончика крыла, и Майнит'а, не дожидаясь приказа Туллеа, с готовностью последовала за ним. Спустившись пониже, Туллеа разглядела, что из тряпок высовываются ноги и руки.
Возможно, они в конце концов наткнулись на останки Ж'трела? «Вот и отлично, сказала себе Туллеа, — тогда мы сможем вернуться домой!»
— Б'ник и Туллеа кого-то нашли, — сказал К'тан, входя в комнату арфиста Киндана.
— Ж'трела или его останки? — спросил Киндан, поднимаясь с табуретки и осторожно вешая на крюк гитару, на которой перед тем играл. — Пойдем, Волла, — обратился он к бронзовому файру, дремавшему на его постели. Тот поднял голову, чирикнул, потянулся, поднялся в воздух и, трепеща крылышками, повис в воздухе над правым плечом Киндана.
К'тан пожал плечами.
— Они должны вот-вот прилететь.
Всадник и арфист вышли наружу и направились к кратеру Вейра. Обычный утренний туман в чаше кратера уже начал рассеиваться под солнечными лучами, но воздух еще не прогрелся.
Два дракона возникли в небе над ними и сразу пошли на посадку. Первой приземлилась золотая Майнит'а, а за ней бронзовый Карант'.
Волла, повернув голову, взглянул на Майнит'у, недовольно пискнул и исчез в Промежутке. Туллеа не любила огненных ящериц.
К'тан махнул рукой Киндану, и они вдвоем подбежали к бронзовому дракону. Б'ник держал кого-то на руках.
— Она очень замерзла, — сказал бронзовый всадник, передавая в руки встречавшим молодую женщину.
— Где ее огненные ящерицы? — спросил Киндан, принимая на руки бесчувственное тело.
— Мы их не видели.
Лорана проснулась. В тепле. И в сухости. Что-то небольшое и теплое прижималось к ее спице. Она ощутила, что завернута в простыни и одеяла. Расслабленно улыбнулась и повернулась взглянуть на огненную ящерицу, гадая про себя, кто это будет, Гарта или Гренн…
…И с ужасом увидела, что это не она и не он. А потом она вспомнила.
Маленький бронзовый самец, лишь только бросив взгляд на ее искаженное болью лицо, испуганно пискнул, подпрыгнул и исчез в Промежутке.
Лорана вздохнула, глаза ее наполнились слезами, которые никак не хотели вытекать. Она прогнала от себя Гарту и Гренна. Она была уверена, что вот-вот погибнет, и хотела спасти их.
Теперь она была жива, а они… Она закрыла глаза и глубоко сосредоточилась, пытаясь разыскать файров, где бы те ни находились.
Почти тотчас ее отвлекло пронзительное чириканье огненной ящерицы, которое поддержал рев дракона невдалеке.
— Вы проснулись? — раздался голос из-за двери, и в комнату вошел незнакомый мужчина.
Он выглядел на несколько Оборотов старше Лораны и носил синюю одежду арфиста. Рядом с ним висел в воздухе бронзовый файр. У мужчины были проницательные голубые глаза и черные как уголь волосы. Он был выше ростом, чем Лорана, его поджарое тело выдавало немалую силу и ловкость.
— Волла? — обратился незнакомец к своему файру. Бронзовый, очевидно очень взволнованный, прочирикал в ответ довольно длинную речь. — Волла, она, конечно же, хочет есть. Передай Кьяри, что наша гостья проснулась. Волла, ты идешь?
Файр еще раз окинул Лорану недоумевающим взглядом, предупреждающе пискнул и скрылся в Промежутке.
— Огненные ящерицы — не самые лучшие посыльные, — сухо заметил мужчина. — Меня зовут Киндан.
Едва она начала приподниматься, Киндан жестом остановил ее.
— Не пытайтесь вставать. Вы еще слишком слабы. Лорана остановилась, обнаружив, что ее собеседник прав. Она чувствовала себя беспомощной, как сорванный ветром осенний лист.
