— Лови момент, — сказала Терилла, и глаза ее засияли. Случилось чудо: облака раздвинулись, показалось зеленое небо и белое от жары солнышко.
Вариан рассмеялась вместе со всеми. Как жаль, что защитная маска реагирует на смену освещения почти мгновенно! Теперь присутствие солнца ощущается только по теням на воде.
— Нас преследуют! — В удивленном восклицании Боннарда слышался страх.
Охотясь за тенью от флиппера, из воды выскакивали огромные тела подводных тварей.
— Хорошо, что мы впереди, — тихо сказала Клейти.
— Такой чертовщины я никогда еще не видел! — В голосе Боннарда было столько изумления, что Вариан обернулась.
— Что это было, Боннард?
— Не могу объяснить. Я никогда не видел ничего похожего.
— Камеру направили?
— Не туда, — виновато сказала Терилла. — Она смотрит вперед, на птиц.
— Ладно, дай ее мне, Тери. Я знаю, куда ее направить. — Боннард схватил камеру, а Терилла потеснилась.
— Это было похоже на кусок тряпки, Вариан, — говорил Боннард, глядя за корму. — Края вибрируют, а потом… эта штуковина кувыркается! Смотрите, еще одна приближается!
Девочки запищали от восторга и ужаса. Вариан крутанулась на сиденье пилота и успела увидеть что-то серо-голубое, раздвоенное, и это «что-то», как и говорил Боннард, трепыхалось, как ткань на сильном ветру. Она на мгновение увидела посередине с одной стороны два пятна — похожих на клешни?
— а потом существо свернулось в клубок и со свистом нырнуло в воду. Всплеска не было.
— Ну, Боннард, что скажешь о его размерах?
— Мне показалось, что каждый конец этой тряпки не меньше метра, но она все время дергалась. Последний прыжок я заснял, увеличив скорость, так что можно прокрутить назад и рассмотреть все детали.
— Голова у тебя хорошо работает, Боннард!
— Еще одна на подходе! Ну и скорость у этой твари!
— Лучше не смотреть, — сказала Терилла. — Откуда она узнала о нас? У нее нет ни глаз, ни антенны — вообще ничего. Она не может увидеть тень.
— А крылья, похожие на бахрому? — спросил Боннард. — Гидролокатор?
— Не для скачков из воды, — ответила Вариан. — Когда посмотрим запись, тогда и поймем, как она нас учуяла. Довольно любопытно. А клешни у нее были?
Или мне почудилось? Две клешни?
— Это плохо? — Боннард уловил в ее голосе недоуменные нотки.
— Нет, просто чертовски странно. Здешние золотокрылые, травоядные и хищники пятипалые, и с точки зрения эволюции это нормально, но по два пальца на каждом боку?
— Однажды я видела летающих червей, — пришла ей на помощь сообразительная Клейти. — Они были метровой длины и какие-то желеобразные.
Вообще никаких лапок, но они могли растягиваться в воздухе на километры.
— На планете с низкой гравитацией?
— Да, Вариан, и очень сухой! Все рассмеялись — не успела она договорить, как солнце нырнуло в тучи и хлынул полуденный ливень.
— А что, Вариан, пальцы важны для эволюции? — спросил Боннард.
— Очень важны. Можно вести вполне осмысленный образ жизни, как те птицы, но пока особь не научится управляться с орудиями труда, она не поднимется выше своего окружения.
— Но ведь золотокрылые поднялись? — играя словами, спросил Боннард и расплылся в широкой улыбке.
— Да, Боннард, поднялись, — со смехом ответила она.
— Я слышала, они летали в Луговое ущелье за какой-то травой, продолжал Боннард. — Почему им понадобилась именно эта трава? Может быть, для сетей?
— В том месте, где мы нашли Денди, было полно жесткой, грубой травы, а ведь она гораздо ближе к их озеру, — сказала Клейти.
— Ты права, Клейти. Мне кажется, птицам эта трава нужна из-за ее питательных свойств.
— В той фруктовой роще я насобирала кое-каких растений, Вариан, сказала Терилла.
— Правда? Вот здорово! Обязательно их изучим. Какая же ты умница, Терилла.
— Просто я очень люблю цветы, — заскромничала девочка, но щеки ее зарделись от похвалы.
— Беру назад свои слова о твоих глупых цветочках, с неожиданным великодушием изрек Боннард.
— Очень интересно посмотреть, насколько зрелые у них птенцы, — сказала Вариан, снова задумываясь о странном поведении золотых птиц.
— Насколько зрелые? Их птенцы? Что за парадокс? — спросил Боннард.
— Это не парадокс. Вы рождаетесь совсем маленькими…
Клейти хихикнула:
— Как и все… Или ты сама не была маленькой?..
— Я имею в виду не возраст, а навыки, Клейти. Ладно, попробую объяснить подоходчивее — ведь вы корабляне.
— Свои первые четыре года я прожила на планете, — сказала Терилла.
— Да? На какой?
— На Артосе в секторе Ауриги. Потом приезжала туда еще на два года и пару раз на несколько месяцев.
— И каких же животных ты видела на Артосе? — Вариан знала животный мир Артоса, но ей хотелось, что' бы Терилла сама рассказала — в отличие от бойких Боннарда и Клейти девочка редко делилась своими впечатлениями.
— У нас были дойные коровы, четвероногие собаки и лошади. Потом появились шестиногие собаки, оффоксы, катилепы и молочайники.
— А вы когда-нибудь видели коров, собак и лошадей, Клейти? Боннард?
— Естественно!
— Ну так вот, телята и жеребята через полчаса после появления на свет уже встают на ноги и при необходимости могут даже бегать за своей маткой. То есть рождаются уже зрелыми, так как многие рефлексы и инстинкты заложены в них еще в утробе матери. А мы с вами рождаемся беспомощными несмышленышами.
Родители или няни долго учат нас ходить, принимать пищу, бегать, разговаривать и заботиться о себе.
— Ну и? — Боннард внимательно смотрел на Вариан, ожидая, когда она подойдет к самой сути.
— Значит, лошади и коровы не так много получают от своих родителей — им не нужно изворачиваться и приспосабливаться. В то время как человеческим детенышам…
— Нужно учиться очень многому, очень быстро, очень старательно и всю жизнь, — выпалила Клейти и так тяжело вздохнула, что Вариан засмеялась.
— И переучиваться, когда меняется окружающий мир, — сочувственно прибавила она. — Главное преимущество людей состоит в гибкости ума и в умении познавать новое и приспосабливаться к самым странным условиям…
— Например, к здешней вони, — вставил Боннард.
— Вот почему мне интересно взглянуть на новорожденных птенцов золотокрылых.
— Они откладывают яйца, да? — спросил Боннард.
— Скорее всего. Не думаю, что их вынашивают в утробе, слишком большая нагрузка для самки. Нет, наверное, они откладывают яйца, потом вылупляются неоперившиеся птенцы, которые некоторое время не могут летать. Может, поэтому они и ловят рыбу таким способом. Сообща гораздо легче добывать пропитание вечно голодным птенцам.
