Книга Тарзан и золотой лев, страница 1. Автор книги Эдгар Берроуз

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Тарзан и золотой лев»

Cтраница 1
Тарзан и золотой лев
I. ЗОЛОТОЙ ЛЕВ

Сабор-львица кормила своего единственного детеныша – маленького, пушистого, словно Шита-леопард. Она лежала на боку, греясь под лучами теплого солнца, перед входом в пещеру, служившую ей логовом. Глаза ее были полузакрыты, но она все время была начеку. Вначале у нее было три детеныша – две дочери и один сын, и Сабор вместе с Нумой-отцом очень гордились ими. Но добычи было маловато, и у Сабор не хватало молока для всех. К тому же погода вдруг ухудшилась: похолодало, начались дожди, – и малыши заболели. Обе дочери погибли, выжил лишь самый сильный. Сабор печалилась, ходила вокруг неподвижных комочков, скуля и оплакивая потерю. Время от времени она подталкивала их мордой, как бы желая пробудить от долгого сна, от которого не бывает пробуждения. Наконец, она смирилась с неизбежностью, и теперь ее дикое, но любящее сердце наполнилось заботой о единственном оставшемся в живых львенке. Вот почему Сабор была более насторожена, нежели обычно.

Лев Нума охотился. Сабор в полудреме мечтала о Ваппи – жирной антилопе, которую, может быть, в этот момент Нума тащит через джунгли к пещере, а вдруг это будет Пассо-зебра, чье мясо являлось ее любимым лакомством. Рот львицы наполнился слюной.

Но что это? До ее обостренного слуха донесся слабый шорох. Подняв голову, Сабор повернула ее сначала в одну, затем в другую сторону, пытаясь чуткими ушами уловить направление звука. Сабор принюхалась, но ее ноздри почуяли лишь дуновение прохладного ветерка. Однако шум вскоре повторился и уже значительно ближе. По мере приближения звуков нервозность зверя возрастала, и, перестав кормить детеныша, Сабор вскочила на ноги. Львенок слабым рычанием выразил свое недовольство, но львица успокоила его тихим урчанием. После этого он встал рядом с матерью, взглянул сначала на нее, а потом в ту сторону, куда смотрела и она.

В раздававшихся звуках Сабор ощущала некоторую опасность, но не могла еще определить природу их происхождения… Может, это возвращается ее Великий Повелитель? Но нет. Лев, тащивший в логово добычу, «звучал» совершенно по-другому. Львица взглянула на своего детеныша, вновь успокаивающе заурчав. Она боялась потерять своего последнего малыша, которому со всех сторон грозила опасность, но, с другой стороны, именно она, Сабор-львица, и была здесь, чтобы защитить его.

Вдруг прохладный ветерок донес до ее ноздрей запах того, кто пробирался через заросли джунглей. Морда зверя мгновенно ощетинилась в злобной гримасе.

Это была маска дикой ярости, ибо запах принадлежал ненавистному человеку.

Сабор напряглась и дала знак львенку затаиться в густой траве и оставаться там до ее возвращения. Быстро и бесшумно она двинулась в сторону незнакомца.

Львенок слышал то, что слышала его мать, а теперь и он уловил запах человека. Этот запах он ощутил впервые, но инстинктивно понял, что так пахнет враг. Поэтому его реакция была точно такой, как и у взрослых львов: вдоль маленького хребта дыбом поднялась шерсть, малюсенькие клыки оскалились.

По мере того, как Сабор углублялась в заросли, малыш, забыв ее запрещение, следовал за ней. Он шел, покачиваясь на слабеньких лапках, и вид его вызвал бы улыбку, если бы не величественная посадка головы и широкая грудь, в которой угадывалась будущая мощь. Львица, настойчиво устремившаяся вперед, чтобы убить врага, не знала, что детеныш идет за ней.

В непроходимых зарослях джунглей львы протоптали тропинку, больше напоминающую туннель, ведущий от логова к небольшой полянке. Выныривая из джунглей в одном месте, тропинка выводила на открытое пространство, а затем вновь ныряла в непроходимые заросли. Когда Сабор подкралась к поляне, она увидела объект своей ненависти и страха. То обстоятельство, что человек мог не подозревать о ее присутствии и не замышлять ничего враждебного, в данный момент для Сабор ничего не значило. В другой ситуации она, вероятнее всего, позволила бы ему пройти мимо, поскольку ни ей, ни ее детенышу не угрожала непосредственная опасность, а будь она одна, львица предпочла бы вообще тихо удалиться, но сегодня она была возбуждена и боялась за судьбу своего единственного львенка. Материнский инстинкт с утроенной силой сконцентрировался на этом любимом уцелевшем детеныше, и Сабор не стала выжидать, пока угроза ее маленькому станет реальной, а бросилась навстречу человеку с единственной мыслью – убить! Само существование человека в ее глазах являло потенциальную опасность для ее детеныша.

Она ни на мгновение не остановилась у края поляны, не подала ни одного предупреждающего знака. Первое, что понял чернокожий воин, – это то, что прямо на него со страшной скоростью мчится сущий дьявол в обличье разъяренной львицы. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Туземец не искал встречи со львом. Если бы он знал о его существовании, он обошел бы это место стороной. В крайнем случае он убежал бы, но бежать было некуда, спасительное дерево находилось от него дальше, чем львица, и она настигла бы его прежде, чем он сумел бы преодолеть четверть расстояния. Надежды на спасение не было, оставалось только одно. Львица почти настигла чернокожего воина, когда он заметил бегущего за нею следом львенка. В руке туземец держал тяжелое копье. Он метнул его в тот момент, когда Сабор прыгнула на человека. Копье пронзило дикое сердце, но одновременно гигантские челюсти сомкнулись на шее чернокожего. Два мертвых тела рухнули на землю. Несколько конвульсивных подергиваний их мускулов были последним прощанием их умирающих тел с жизнью.

Осиротевший львенок остановился в двенадцати футах и смотрел на первую великую катастрофу в своей жизни вопрошающими глазами. Он хотел приблизиться к матери, но инстинктивный страх, вызванный запахом человека, сдерживал его.

Наконец, он начал попискивать, призывая мать, но на сей раз она не пришла, она даже не поднялась и не взглянула на него. Он был озадачен и ничего не мог понять. Постепенно он начал подползать поближе. Он увидел, что незнакомое существо, убитое его матерью, не шевелится и не подает признаков жизни. Его страх уменьшился, и через некоторое время он подполз к матери и обнюхал ее. Он все еще пищал, но мать не откликалась. Наконец он понял, что случилось нечто ужасное, что его огромная, прекрасная мать уже никогда не станет такой, какой была раньше; в ней что-то изменилось; однако он все еще жался к ней, жалобно попискивая, пока не уснул, прижавшись к остывающему телу.

* * *

Вот так Тарзан и нашел его. Тарзан возвращался со своей женой Джейн и сыном Кораком из таинственной страны Пал-ул-дон. При звуке их приближения львенок открыл глаза, вскочил, прижал уши и оскалился. Взглянув на львенка, человек-обезьяна улыбнулся.

– Маленький отважный бесенок, – сказал он, с первого взгляда поняв суть разыгравшейся недавно трагедии. Он подошел к фыркающему львенку, думая, что тот бросится бежать, но вместо этого «маленький бесенок» зарычал еще грознее и ударил лапкой по протянутой руке Тарзана.

– Храбрый малыш! – воскликнула Джейн.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация