Тарзан провел целый день, изучая территорию вокруг дворца и отыскивая малейшую возможность проникнуть внутрь. Однако там беспрерывно сновали гомангани и болгани. Вечером с наступлением темноты, огромные восточные ворота закрылись, и обитатели города разошлись по своим жилищам. Тарзан обнаружил, что ни на крепостной стене, ни вокруг дворца не было выставлено ни одного часового, видимо, болгани не ожидали нападения извне. Гомангани подчинялись им целиком и полностью, поэтому высокая стена защищала дворец лишь от набегов львов да служила напоминанием о древних временах, когда реальные враги угрожали их миру и безопасности.
Когда наконец темнота сгустилась, Тарзан подошел к воротам и набросил петлю своей веревки на статую льва, установленную на столбах ворот. Он взобрался на стену, откуда легко спрыгнул в сад. Чтобы обеспечить возможность ухода, если он найдет Лэ, Тарзан отодвинул запор тяжелых ворот и слегка приоткрыл их. Затем осторожно пополз к восточной башне, увитой плющом, которую после целого дня изучения выбрал как наиболее удобный путь во дворец. Успех его плана зависел в основном от возраста и крепости плюща, росшего почти до самой вершины башни, и к своему великому удовлетворению он обнаружил, что плющ выдерживает его вес.
Со своего наблюдательного пункта он заметил на самом верху башни открытое окно, не забранное, как другие, решеткой. Избегая тускло освещенных окон, Тарзан быстро, но осторожно взобрался наверх и заглянул через подоконник внутрь. В полутемной комнате нельзя было различить никаких деталей. Осторожно подтянувшись, он тихо перевалился через подоконник. Идя в темноте наощупь, он осторожно обошел комнату, где обнаружил резную кровать, стол и пару скамеек. На кровати лежали ткани, шкуры антилоп и леопардов.
Напротив окна, через которое он проник внутрь, виднелась дверь. Тарзан тихо и медленно приоткрыл ее и осторожно выглянул сквозь маленькую щель. Он увидел слабо освещенную площадку круглой формы. В центре пола и потолка были проделаны круглые отверстия диаметром около четырех футов. Сквозь них проходил прямой столб с поперечными перекладинами через каждый фут. Это была лестница, связывающая разные этажи здания. Три вертикальные колонны, установленные по окружности отверстия в полу, помогали поддерживать потолок наверху. В стене этой круглой прихожей виднелись дверные проемы.
Не слыша никакого шума и не видя никого из обитателей, Тарзан распахнул дверь и вышел в прихожую. До его обоняния дошел тот же сильный запах фимиама, который он впервые почувствовал несколько дней назад, когда подходил ко дворцу. Здесь, внутри башни он был намного сильнее и практически забивал все остальные, делая поиски Лэ почти невозможными. Осмотрев двери на площадке, Тарзан впал в отчаяние: обыскать эту огромную башню в одиночку без своего острого обоняния! Это казалось не по силам даже ему.
Самоуверенность человека-обезьяны вовсе не была грубым самомнением.
Зная свои силы, он понимал, что в схватке с несколькими болгани ему не выстоять, если его обнаружат во дворце.
Сзади было распахнутое окно, спокойная ночь джунглей и свобода, впереди – опасности, всевозможные несчастья и даже смерть. Что выбрать? Он мгновение стоял в молчаливой задумчивости, затем поднял голову, расправил могучие плечи, тряхнул густыми черными волосами и решительно шагнул к ближайшей двери. Он обследовал комнату за комнатой, пока не осмотрел все, но ни Лэ, ни какого-либо ключа для ее поисков не обнаружил. Он видел причудливую мебель, ковры и гобелены, украшения из золота и алмазов, а в одной из комнат он даже наткнулся на спящего болгани, но шаги человека-обезьяны были столь бесшумны, что спящий не пошевелился, хотя Тарзан обошел его кровать и исследовал комнату. Покончив с этими этажом, человек-обезьяна решил осмотреть сначала верхние, а затем спуститься вниз. Он обыскал три этажа, пока не добрался до последнего. На всех лестничных площадках горели светильники – золотые вазы, наполненные жиром, в котором плавали фитили. Поиски и здесь не принесли результатов.
На верхней площадке было всего три двери. Все они были закрыты. Потолок в прихожей являлся здесь куполообразной крышей всей башни. В центре крыши тоже виднелся круглый выход, через который лестница вела в темноту ночи наверх.
Тарзан открыл ближайшую к нему дверь – она скрипнула на петлях – первый звук, раздавшийся с начала его поисков. Внутри комнаты было темно, и, пока Тарзан стоял у входа молча, как статуя, он вдруг ощутил за своей спиной еле слышное движение. Мгновенно обернувшись, он увидел у открытой двери на противоположной стороне площадки фигуру человека.
XII. ЗОЛОТЫЕ СЛИТКИ
Эстебан Миранда играл роль Тарзана перед вазири в течение суток. В конце концов он начал понимать, что игра подходит к завершению, даже повторная травма черепа, в результате которой произошла потеря памяти, уже не спасала положения. Усула был очень недоволен решением отобрать золото у похитителей и затем бежать с ним. Да и у других вазири оно не вызвало особого восторга. Они не могли поверить в то, что удар по голове, каким бы сильным он ни был, мог превратить Тарзана из племени обезьян в труса и заставить его бежать от пришельцев с западного побережья – чернокожих и горстки неопытных белых. Ведь подобное поведение казалось им ни чем иным, как трусостью.
Размышления на эту тему и происшествие, случившееся с Мирандой около полудня, окончательно привели его к выводу, что впереди ждут нелегкие испытания, и чем скорее он придумает причину и найдет возможность покинуть отряд вазири, тем больше будет у него шансов сохранить жизнь.
А происшествие заключалось в следующем. Около полудня они проходили через довольно открытые джунгли. Кустарник был не очень густым, а деревья стояли далеко друг от друга. Внезапно на них набросился носорог. К изумлению вазири, Тарзан из племени обезьян круто развернулся и метнулся к ближайшему дереву, как только завидел нападающего Буто. В поспешности Эстебана было столько страха, что он споткнулся и упал, а когда, наконец, добежал до дерева, то вместо того, чтобы с ловкостью и грацией Шиты-пантеры прыгнуть на нижние ветки, принялся карабкаться по громадному стволу, как школьник, взбирающийся по телеграфный столб. В конце концов он беспомощно упал на землю.
Тем временем Буто, который нападает, ориентируясь по запаху или по звуку, поскольку обладает слабым зрением, был отвлечен одним из вазири, а затем, упустив добычу, носорог, спотыкаясь, ушел в густой кустарник.
Когда наконец Эстебан взобрался на дерево, Буто уже исчез, а внизу под деревом испанец разглядел вазири, выстроившихся полукругом. На их лицах было написано выражение жалости и досады, а на некоторых и откровенного презрения. Испанец понял, что совершил непоправимую ошибку, и ухватился за единственную возможность оправдаться.
– О, голова, моя бедная голова, – застонал он, сжимая виски руками.
– Удар был нанесен по голове, бвана, – сказал Усула, – но твои преданные вазири думали, что сердце их хозяина не знает страха.
Эстебан не ответил, и в полном молчании они продолжили свой путь. Так молча шли они до самого вечера, пока не пришло время делать привал. Они разбили лагерь на берегу реки как раз над водопадом.
