Девушка удивленно подняла глаза, фон Харбен резко обернулся. Ни он, ни девушка не заметили присутствия постороннего. Фон Харбен увидел темноволосого юношу среднего роста с жеманными манерами, который был одет в тунику и стоял, положив руку на рукоятку меча, висевшего на боку. На его лице застыла недобрая усмешка, адресованная фон Харбену.
— Кто он, твой дружок-варвар? — обратился он к Фавонии.
— Эрих фон Харбен, гость Септимуса Фавония, — высокомерно ответила девушка.
Повернувшись к фон Харбену, она произнесла:
— Это Фульвус Фупус, который так часто пользуется гостеприимством Септимуса Фавония, что считает своим долгом критиковать его гостя.
Фупус покраснел.
— Прошу прощения, — сказал он, — но здесь бывает такая разношерстная публика, что легко попасть впросак. Последний гость, насколько я помню, был обезьяной, а до него пригласили варвара, негра из внешней деревни. Как вы видите, гости здесь становятся все интереснее, и я уверен, что варвар Эрих фон Харбен не составит исключения из правила.
Тон его был таким саркастическим и неприятным, что фон Харбен насилу сдержался.
К счастью, в этот момент подошел Маллиус Лепус, и фон Харбен был официально представлен Фавонии. С этой минуты Фульвус Фупус перестал обращать внимание на фон Харбена и всецело посвятил себя Фавонии. Из их беседы фон Харбен понял, что они состоят в дружеских отношениях, причем довольно близких, и пришел к выводу, что Фупус влюблен в Фавонию.
И еще одно открытие сделал фон Харбен: он сам влюбился в Фавонию. Влюбился пылко, чего с ним ранее не бывало и даже возненавидел Фульвуса Фупуса, которого еще четверть часа назад даже не знал, за то, что тот глядел на Фавонию с нескрываемым обожанием.
Вскоре явился Септимус Фавоний, предложивший пройти в термы, на что Маллиус Лепус шепнул фон Харбену, что его дядя горит желанием показать нового гостя своим знакомым.
Термы располагались в помпезном здании, перед которым собрались приглашенные.
Слуги препроводили купальщиков в раздевалки, мужчин в один конец здания, женщин в другой.
Оказавшись в жарком помещении, фон Харбен снял с себя одежду, после чего его тело умастили благоухающими маслами, а затем его повели в очень жарко натопленную комнату, откуда вместе с другими мужчинами он прошел в зал, где собрались мужчины и женщины. В центре находился бассейн, вокруг которого было установлено множество скамей из полированного гранита.
Предвкушая предстоящее погружение в чистую, свекую воду фригидария, прохладного помещения в термах, фон Харбен тем не менее больше всего жаждал насладиться обществом Фавонии, которая неторопливо плавала кругами в бассейне.
Разбежавшись издалека, он мастерски нырнул в воду и в несколько гребков настиг девушку. Публика разразилась овациями, которые фон Харбен пропустил мимо ушей, поскольку не ведал, что прыжки в воду были не знакомы жителям Каструм Маре.
Вошедший в фригидарий Фульвус Фупус презрительно усмехнулся, увидев прыжок фон Харбена и услышав аплодисменты. Такое он видел впервые, однако решил, что без труда сумеет проделать то же самое, утерев нос варвару и возвысившись в глазах патрициев, не говоря уже о Фавонии.
Подражая фон Харбену, он подбежал к краю бассейна, оттолкнулся и рухнул вниз, плюхнувшись на живот, от чего у него перехватило дыхание.
Хватая воздух ртом, он еле добрался до края бассейна, где его встретил смех забрызганных им патрициев. Залившись от стыда краской, он метнул на фон Харбена ненавидящий взгляд, вылез из бассейна злой как черт и бросился в раздевалку.
— Уже уходишь, Фупус? — спросил молодой патриций, снимая с себя одежду.
— Да, — буркнул Фупус.
— Я слышал, что ты пришел с Септимусом Фавонием и его новым диковинным гостем. Что он из себя представляет?
— Я тебе скажу, Цецилий Метеллус. Человека этого зовут Эрих фон Харбен. Он выдает себя за вождя Германии, но я ему не верю.
— А по-твоему, кто он? — равнодушно спросил Метеллус.
Фупус приблизился к нему вплотную.
— Я полагаю, он шпион из Кастра Сангвинариуса, — зашептал он, — а прикидывается варваром.
— Однако в народе поговаривают, что он с трудом изъясняется по-нашему.
— Он водит нас за нос, — сказал Фупус. Метеллус покачал головой.
— Септимус Фавоний не глуп. Его вокруг пальца не обведешь, — проговорил он.
— Только один человек может установить истину. Немедленно иду к нему.
— Кого ты имеешь в виду? — спросил Метеллус.
— Валидуса Августа, императора Востока.
— Не дури, Фупус, — попытался отговорить его Метеллус. — Тебя же поднимут на смех, — в лучшем случае. Или ты забыл, что Септимус Фавоний пользуется расположением императора?
— Возможно. Но мне также известно, что Септимус Фавоний — друг Кассия Асты, племянника императора, которого Валидус Август обвинил в измене и изгнал из страны. Придется раскрыть императору глаза на то, что Эрих фон Харбен — тайный агент Кассия Асты, который, как утверждает молва, бежал в Кастра Сангвинариус.
Цецилий Метеллус засмеялся.
— Что ж, выставляй себя на посмешище, раз тебе невтерпеж.
IX. ИМПЕРАТОР ЗАПАДА
Тарзан сидел на корточках, привалившись спиной к стене, и тоскливо глядел в оконный просвет на звезды. Будучи детищем дикой природы, не терпящим над собой насилия, человек-обезьяна, как и любой другой зверь, попавший в клетку, остро переживал вынужденное заточение. А обладая человеческим разумом, он, без сомнения, страдал куда сильнее, чем низшие животные.
Лукеди и остальные товарищи по плену давно заснули, а Тарзан все глядел и глядел на вольные звезды, завидуя их свободе, пока не заслышал тихий звук со стороны арены, которая находилась вровень с открытым окном камеры.
Снаружи раздавались чьи-то осторожные шаги, приглушенные песком, покрывавшем арену. Немного погодя в окне на фоне неба обозначился знакомый силуэт.
Тарзан улыбнулся и едва слышно шепнул имя. В следующий миг Нкима скользнул между прутьев, спрыгнул на пол и обвил шею хозяина длинными мускулистыми лапками.
— Ну пойдем домой, — молил Нкима. — Почему ты сидишь под землей в этой темной дыре?
— Видел ли ты клетку, где держали Джад-бал-джа, золотого льва? спросил Тарзан.
— Да, — ответил Нкима.
— Джад-бал-джа не смог бы выйти, не открой мы решетку, — объяснил Тарзан. — Вот и я оказался в клетке и не могу выйти, пока не откроют дверь.
— Я приведу Мувиро и его гомангани с острыми палками, — сказал Нкима. Они вызволят тебя.
— Нет, Нкима, — возразил Тарзан. — Придется мне выбираться самому Мувиро не поспеет. А если даже поспел бы, то многие из моих храбрых вазири полегли бы здесь вместе с Мувиро.
