XV. ПРИГЛАШЕНИЕ
За кровавыми днями следовали тревожные ночи в тесных камерах, где полчища крыс и блох не давали пленникам ни минуты покоя. В начале игр в камере Тарзана находились двенадцать пленников, сейчас же на каменной стене раскачивались три опустевших кольца, и человек-обезьяна каждый день спрашивал себя, кто следующий?
Никто не упрекал Тарзана в том, что ему не удалось освободить их, поскольку никто не принял его обещания всерьез. Они даже помыслить не могли о бегстве с арены во время игр. Такое просто не укладывалось в их головах.
— Мы верим в твою искренность, — сказал Прекларус, — но мы лучше тебя знаем местные условия.
— Нужно дождаться благоприятных обстоятельств, — ответил Тарзан. — Я уверен, что подходящий момент настанет.
— Как же, настанет, — с горечью промолвил Аста. — Нас в Колизее окружают полчища легионеров.
— Я имею в виду тот момент, — продолжал Тарзан, — когда на арене соберутся победители. Тогда мы бросимся в ложу цезаря и вытащим его на арену. Сделав Сублатуса своим заложником, мы сможем потребовать, чтобы нас выслушали. Я не сомневаюсь в том, что мы добьемся своего и обретем свободу в обмен на цезаря.
— Но как попасть в императорскую ложу? — спросил Метеллус.
— Можно подняться по склоненным спинам, как по ступеням, подобно тому, как делают солдаты, когда штурмуют стену. Может, кое-кого из нас и убьют, но часть обязательно прорвется и сумеет стащить цезаря вниз.
— Желаю тебе удачи, — сказал Прекларус. — Клянусь, я уверен в твоем успехе. Жаль только, что не смогу пойти с тобой.
— Разве ты не пойдешь с нами? — удивился Тарзан.
— Но как? Меня отсюда не выпускают. Видимо, держат здесь совсем не для участия в играх. Они что-то задумали, но вот что именно, непонятно. Тюремщик сказал мне, что я не участвую ни в одной схватке.
— Мы найдем способ увести тебя, — сказал Тарзан.
— Ничего не получится, — с грустью заявил Прекларус, качая головой.
— Погоди, — оживился Тарзан. — Ты ведь был начальником охраны Колизея, верно?
— Да.
— У тебя были ключи от камер? — допытывался человек-обезьяна.
— Да, — ответил Прекларус, — и от наручников тоже.
— И где эти ключи? Хотя излишне спрашивать. Наверняка отобрали при аресте.
— А вот и нет, — возразил Прекларус. — Откровенно говоря, в тот вечер их при мне не было. Когда я переодевался, то оставил их в комнате.
— Наверное их обнаружили…
— Их действительно стали искать, но не нашли. Тюремщик потребовал их у меня через день после моего ареста, но я сказал ему, что ключи забрали солдаты. Дело в том, что я спрятал их в тайнике, где храню свои ценности. И если бы тюремщик узнал про тайник, то взял бы не только ключи, но и все, что там хранится.
— Хорошо! — воскликнул человек-обезьяна. — С ключами проблем нет.
— Но как ты их достанешь? — спросил Прекларус, недоверчиво улыбаясь.
— Не знаю, — отозвался Тарзан. — Знаю лишь, что мы обязаны ими завладеть.
— Мы знаем также, что должны обрести свободу, — вмешался Аста. — Но знать — это еще не означает быть свободным.
Их разговор был прерван появлением в коридоре группы солдат. Немного погодя перед камерой остановился взвод дворцовой охраны. Тюремщик открыл дверь, и вошел человек в сопровождении двух охранников с факелами в руках. Это был Фастус.
Обведя глазами темницу, он спросил:
— Где Прекларус?
А когда увидел его, произнес:
— А, вот ты где! Прекларус промолчал.
— Встать, жалкий раб! — взвизгнул Фастус. — Всем встать! Как вы смеете сидеть в присутствии наследника цезаря!
— Ты достоин называться разве что свиньей, — съязвил Прекларус.
— Хватайте их! Бейте их палками! — завопил Фастус, обращаясь к солдатам, стоящим за порогом камеры. Начальник охраны Колизея, ставший свидетелем всей сцены, загородил собою дверь.
— Назад! — приказал он легионерам. — Здесь приказы отдают только цезарь и я, а ты, Фастус, пока еще не цезарь!
— Скоро я им стану, — отрезал тот властным голосом, — и для тебя это будет поистине печальный день!
— Это будет печальный день для всего Кастра Сангвинариуса, — сказал офицер. — Ты еще не сказал Прекларусу того, с чем пожаловал. Говори, что хотел, и уходи. Даже сыну цезаря не дозволено трогать моих пленников.
Фастус затрясся от ярости, сознавая свое бессилие. Начальник охраны подчинялся только императору.
Фастус повернулся к Прекларусу.
— Я пришел с тем, чтобы пригласить моего доброго друга Максимуса Прекларуса на церемонию моего бракосочетания, — заявил он с ядовитой усмешкой.
Воцарилась тишина. Прекларус ничего не ответил.
— Я вижу, тебя это не трогает, Прекларус, а зря, — властно продолжал он. — Тебе не интересно, кто станет счастливой супругой? Неужели ты не хочешь узнать, кто сядет рядом со мной на императорский трон, даже если ты не доживешь до этого дня?
В недобром предчувствии у Максимуса Прекларуса замерло сердце. Теперь-то он понял причину прихода Фастуса в тюрьму, однако не подал вида. Он молча продолжал сидеть на каменном полу, подпирая спиной сырую стену.
— Что же ты не спрашиваешь, кто моя избранница и когда состоится свадьба? — продолжал Фастус. — Ладно уж, скажу сам. Знай, Прекларус, Дилекта, дочь Диона Сплендидуса, не пожелала иметь мужем предателя и изменника, она решила разделить свою судьбу с наследником пурпурной мантии императора. Вечером заключительного дня игр Дилекта и Фастус соединятся брачными узами в тронном зале дворца!
Преисполненный злобным самодовольством Фастус замолчал, ожидая произведенного им эффекта, но если он надеялся, что Максимус Прекларус будет сражен горем, то явно просчитался, ибо молодой патриций сделал вид, будто не замечает Фастуса, словно того и не было в камере вовсе.
Более того, Максимус Прекларус повернулся к Метеллусу и заговорил с ним с безразличным видом. Рассвирепев от такого оскорбления, Фастус вышел из себя, растеряв последние остатки самообладания. Он бросился на Прекларуса, вцепился ему в волосы и плюнул в лицо. При этом Фастус оказался рядом с Тарзаном, который быстрым движением схватил его за лодыжку и повалил на пол.
Фастус выкрикнул команду солдатам, одновременно хватаясь за кинжал и за меч, но Тарзан выхватил у него оба оружия и швырнул Фастуса в руки вбежавших в камеру легионеров.
— А теперь убирайся, Фастус! — приказал начальник стражи. — Ты уже и так наломал здесь дров.
— Вы у меня заплатите за это, — зашипел сын цезаря, испепеляя пленников злобным взглядом. — Все без исключения!
После того, как он ушел, Аста еще долго продолжал посмеиваться про себя.
