Книга Мачо чужой мечты, страница 64. Автор книги Дарья Донцова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мачо чужой мечты»

Cтраница 64

– Константин Львович Анчаров, – повторил я. – Неужели не знали такого?

– Нет, – нервно ответила Руфь.

– Не может быть! Он легенда советского театра. Вы непременно должны были встречаться!

– Ах, Анчаров, – ловко изобразила пробуждение памяти Руфь.

– Да, именно он.

– Константин?

– Верно.

– Мы не общались!

– Совсем?

– Абсолютно. Даже и не разговаривали, – нервно воскликнула Гиллер.

– Вот странно.

– Совсем даже нет, невозможно всех приглашать к себе.

– Моя маменька, Николетта, – сказал я, – некогда любила пить чай с Елизаветой Раскиной, помните эту женщину?

– Кого? – одними губами поинтересовалась хозяйка.

– Елизавету Раскину, – терпеливо повторил я.

– Куды тарелку ставить? – забасила домработница, входя в гостиную.

– Не знаю никакой Лизы Раскиной! – взвизгнула Руфь и тут же налетела на прислугу: – Дура! Сто раз говорила, клади «Николашки» на овальное блюдо.

– Дык вот оно!

– Идиотка! Деревенщина! Принесла круглое от Кузнецова!

– Не, вытянутое, – в недобрый час заспорила Маша.

– Кретинка! Убирайся прочь.

– И че я не так сделала?

– Вон!!!

Я с тревогой наблюдал за Руфью. Глупая домработница способна довести интеллигентную великосветскую даму до натуральной истерики. Однако воспитанная Гиллер никогда не станет визжать на прислугу в присутствии постороннего человека. Вот потом, когда гость покинет дом, хозяйка рванет на кухню и надает посудомойке оплеух. Отчего Гиллер сейчас так вышла из себя? Овальное блюдо или круглое – особой разницы нет.

– И здесь вилка! – бесилась Руфь.

– Тык сами завсегда велите ее к лимону ложить!

– Класть!

– Чаво?

– Не ложить, а класть!

– Так я и поклала, как велено!

– Дебилка, – завизжала Руфь, – к «Николашкам» положена ложка.

– Никак в толк не возьму, – занудила Маша, – вам не угодить: за слово «ложить» отругали, а сами его говорите!

Гиллер посерела, я на всякий случай принял позу испуганной собаки, сгорбился, опустил уши и поджал хвост. Впрочем, последнее – шутка. Гипербола.

– Сука! – заорала Руфь.

– Ой, – присела Маша.

– Вали отсюда!

– Уже ушла.

– Живо!

– Простите, Христа ради.

– Собирай шмотки.

– Ой, ой!

– Ты уволена.

– Ой, ой!

– На улицу!

– Ай, ай!

– Без денег!

– О-о-о!

– И рекомендаций!

– А-а-а, – зарыдала Маша.

– Брысь! – рявкнула Руфь и рухнула на диван.

Громко воя, поломойка выскользнула в коридор.

– Какая стерва, – нервно сказала Гиллер.

– Не стоит нервничать, – попытался я успокоить даму, – так вот, продолжу. Николетта тесно общалась с Лизой Раскиной, а та жила у вас и бесконечно рассказывала, сколько доброго и хорошего сделала ей Руфь Соломоновна.

– Не было этого!

– Чего? – быстро спросил я.

– Всего!

– Вы не поддерживали Раскину?

– Нет.

– Она здесь не жила?

– Нет.

– Вы ее не патронировали?

– Нет.

– Но зачем Лизе врать?

– Не знаю! Хотела… ну… желала… ох, какое мне дело до чужой лжи!

– Вы, наверное, слышали о скандале? – заехал я с другой стороны.

– Нет! – воскликнула Руфь, даже не поинтересовавшись, о чем речь.

– Я о статье некоего Рольфа про Анчарова, – уточнил я.

– Нет.

– Константина Львовича обвиняли в доносительстве.

– Не знаю об этом ничего.

– И в кровосмесительном браке с дочерью!

– Понятия ни о чем не имею.

– Жена Анчарова – дочь Елизаветы Раскиной.

– Не знаю.

– Она покончила с собой.

– Не знаю, – шептала Гиллер, – дайте воды!

Я схватил бутылку, наплескал в стакан минералки, протянул Руфи и не удержался от замечания:

– У вас великолепная память, вы в мельчайших подробностях рассказали о генеалогии Тильды Бонс-Умер и забыли о сенсации с Анчаровым? Право, странно.

– У меня болит голова, – простонала Руфь.

– Сбегать в аптеку?

– Нет.

– Лекарство есть дома?

– Нет.

– Вызвать врача?

– Не надо.

– Давайте попрошу прислугу отвести вас в спальню.

– Не надо.

– Чем же я могу вам помочь?

– Уходите, – ляпнула Гиллер, но потом, собрав в кулак остатки самообладания, забормотала: – Давление поднялось из-за дуры Машки. Не способна блюдо принести. Прощайте, Ванечка, право, больше мне нечего рассказать о несчастной Сонечке. Рада была увидеться!

Мне пришлось подчиниться, я вышел в коридор, двинулся к двери, взялся за ручку и услышал шепоток:

– Эй, чаво ты про Лизку спрашивал?

Из маленького тамбурчика, где, очевидно, находился санузел, выглядывала совершенно незаплаканная Маша.

– Хотел узнать про Раскину, – тихо ответил я.

– Зачем?

– Надо.

– Она померла.

– Знаю.

– И чаво еще?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация