– Я вовсе не обиделся, – ответил я и
взял третью, волшебно вкусную ватрушку.
– Некрасиво получилось, –
расстроилась Настя.
– Всякому его родина милей, –
вздохнул Егор.
– В Москве и правда шумно, – закивал
я.
– И у нас не все сладко, –
отозвалась Настя, – вот у Ивантеевых сын умер, аппендицит случился, везти
в город не на чем оказалось, а «Скорая» лишь к ночи приехала.
– Под каждой крышей свои мыши, –
дипломатично заметил Егор.
Я слопал четвертую шаньгу, покосился на пятую
и, сдерживая разбушевавшееся обжорство, попросил:
– Разрешите объясню цель своего визита?
– С нами участковый говорил, –
сказал Егор, – ему из Москвы звонили.
– Знаю, – кивнул я, – с вашей
милицией беседовал мой лучший друг Максим Воронов, он следователь.
Глава 30
Несмотря на болтливый нрав, супруги молча
выслушали меня, потом Егор сказал:
– Ну верно, утонули тут люди. По речке
они сплавлялись на лодке, целой компанией. Приехали из Екатеринбурга, на ночлег
встали.
– У нас двое поселились, – вступила
в разговор Настя, – я сначала подумала, что мужик с молодой любовницей, и
вместе им постелила. А потом девушка подошла и просит. «Нельзя мне в другой
комнате лечь? Папа очень храпит». Фамилия у них странная была, – хмыкнул
Егор. – Умер. Неприятно с такой жить, плохое предвещает!»
– Верно, – закивала Настя, – у
нас тут был Мишка Пожарский, так сгорел!
– Давайте вернемся в тот день, когда
погиб Антон Умер, – попросил я.
Егор потер шею.
– По реке часто туристы сплавляются, она
коварная. Сначала спокойная, потом резко поворачивает и на два рукава делится.
Правый течет себе, а левый заканчивается водопадом, даже местные иногда гибнут,
в смысле, наши, кто из Екатеринбурга приехал и из окрестностей.
– И охота людям ерундой
заниматься, – укоризненно заявила Настя, – к чему в байдарку лезть?
– За адреналином, – хохотнул
Егор, – а нас туристы кормят!
Рассказ хозяина, словно хорошо смазанная
машина, быстро помчался по колее воспоминаний. В отличие от большинства людей
Бандин ясно и четко выражал свои мысли, слушать его было сплошным
удовольствием, правда, иногда он употреблял непонятные мне слова, вроде
загадочного «шаньга», но суть повествования от этого совершенно не искажалась.
Корь имеет статус городка, но по сути является
удачно расположенным селом. С одной стороны его тянется река, с другой лес,
поэтому местные жители никогда не голодают. Народ в Кори работящий, у всех
огороды, скотина, а еще можно рыбки наловить и зверя пострелять. Есть у людей и
возможность получить «живые» деньги. Еще в середине шестидесятых годов
двадцатого века неподалеку от Кори построили турбазу, куда съезжались со всей
страны байдарочники. Простояв более тридцати лет, домики рассыпались, но
любители сплавляться по реке все равно стекались на прежнее место, только
теперь они останавливались в Кори. Все жители пускают на постой туристов,
кое-кто из мужиков даже построил на огородах специальные избушки, чтобы принять
побольше народа, поэтому ничего удивительного в очередной группе с рюкзаками ни
Настя, ни Егор не заметили. Москвичи со странной фамилией Умер оказались
тихими, водку не пили, шума не устраивали, легли спать, утром попили чаю и ушли
налаживать лодку.
Бандины спокойно занимались хозяйством, Настя
возилась в огороде, а Егор перебирал мотоцикл. Около пяти вечера к их дому
подлетела запыхавшаяся Алла Коськова и заорала:
– Эй, Гоша!
– Чего тебе? – высунулась из окна
Настя. – Денег нет и не проси, а если опять за сахаром прискакала, то не
дам, на прошлой неделе насыпала тебе пол-литровую банку и назад не получила.
– Вещи постояльцев где? – выпалила
Алка.
– В комнате, – удивилась
Настя. – А тебе зачем?
– Утопли они, – оживленно
затараторила соседка, – участковый хочет в паспорта заглянуть, давай их
сюда!
– Как же, – скривилась Настя, –
так и дала тебе чужое! Пусть Николай Сергеевич сам сюда идет.
Алка крутанулась и убежала, Настя пошла искать
мужа. Когда Егор, отмыв руки, вошел в избу, там уже сидел хмурый милиционер
Николай Сергеевич. Вместе с Бандиными он прошел в комнату, открыл рюкзак,
вытащил документы и вдруг сказал:
– Умер Антон Евгеньевич.
– Вот беда! – заохала Настя. –
Совсем умер?
Участковый кашлянул.
– Ага, голову ему о камни разбило, с
водопада лодка рухнула. Наверное, они рукава перепутали, не в тот погребли. Ну
и фамилия!
– Какая? – спросила любопытная
Настя.
– Умер.
– Это мы уже поняли, – сказал
Егор. – Чем тебя фамилия удивила?
– Умер, – монотонно повторил
Николай.
– Вот заладил, – начал злиться
Бандин, – ты про фамилию говори!
Участковый сунул Егору под нос паспорт.
– Сам читай!
Бандин покачал головой.
– Да уж, повезло.
– Дай глянуть, – занервничала
Настя. – О господи, вот несчастье с такой жить! Чего не поменяли? И девка
тоже Умер?
– Ага, – кивнул Николай, – она
ему дочь, Софья Антоновна Умер, только ее тело не нашли пока.
– Небось в пещеру утянуло, –
предположил Егор.
Местные жители никогда не суются в водопад, но
с незапамятных времен в Кори существует легенда о том, что в том месте, где
поток воды, рушась с пятиметровой высоты, снова превращается в реку, имеется
таинственная пещера, в которую иногда утягивает утопленников. Так это или нет,
неизвестно. Старики утверждают, что вход в грот обнаружить трудно, может, врут,
а может, и правду говорят. В пользу второго говорило то, что не все тела погибших
туристов находились, кое-кто исчезал бесследно.
– Не знаю, – ответил Николай
Сергеевич, – будем искать.
Через день из Москвы приехала испуганная
женщина, жена Антона, звали ее Тильда.
– Право слово, странная баба, –
выпятила нижнюю губу Настя, – вошла в избу и говорит: «Мне плохо, дайте
скорей кофе».
