– Ничего здесь нет, – ответил старший
группы.
– Не может быть, ищите! – заорал
Дружинин.
Но, перекопав и просеяв почву в радиусе ста
метров, милицейский начальник велел прекратить бесполезную работу. К делу
приобщили лишь пустое ведро. Куда делось скифское золото, осталось загадкой.
Может, его вырыл кто-то и, не поняв ценности находки, продал за копейки? Или
ювелирные изделия утащили бродячие собаки, разрывавшие землю в поисках еды? Нет
ответа на эти вопросы. Хотя еще не вечер, может, и всплывет в чьей-нибудь
коллекции дивная диадема и пояс мертвой царицы.
Впрочем, собиратели ревностно оберегают свои
тайны, в их сейфах хранится много секретов. Но не надо думать, что только
коллекционеры предпочитают помалкивать о своих тайнах.
У моего отчима, Владимира Ивановича, тоже
имелся секрет, и открылся он в момент свадебного ужина.
Я не буду описывать нервные дни подготовки к
торжественному событию, остановлюсь на самой церемонии.
Для пира Владимир Иванович снял огромный
ресторан, а гостей созвал человек пятьсот, не меньше. Новобрачные рука об руку
стояли в холле, справа к ним текла река гостей, обвешанных подарками. Николетта
выглядела восхитительно: издали больше двадцати пяти не дать, вблизи маменька
казалась сорокалетней, а на фоне слоноподобного жениха она выигрывала еще
больше. Сами понимаете, что наличие у молодой дамы сына средних лет – это
нонсенс. Поэтому я скромно стоял в углу. Потом ко мне подошла Нора, которая
безостановочно комментировала увиденное.
– Да уж, Ваня, – щебетала хозяйка, –
все организовано выше всяких похвал! Смотри, Николетте вручают подарок, тут же
специальный человек забирает коробку и относит в сторону, к куче презентов, а
там дежурит секьюрити. Правильно, гостям доверять нельзя, еще сопрут что
получше. А букеты ставят в вазы. Интересно, сколько жених потратил на эту
пирушку?
– Ну… тысяч двадцать… долларов, – ответил
я.
– Что ты, – отмахнулась Нора, – не
меньше ста! Меню видел? Куча закусок, горячее, сладкое, элитный алкоголь, хотя
обычно на тусовках экономят на выпивке. Если принять во внимание платье
Николетты, колье, диадему, кольца… да! Не знаешь, в каком море очаровательный
Владимир Иванович ловит золотых рыбок?
Я невольно оглянулся и, понизив голос,
ответил:
– Это самый больной вопрос. Кажется, он
крестный папа, в смысле, мафиози, все кричит в телефон: «Пристрелите их…
достаньте патроны». А когда Николетту в торговом центре арестовала милиция, их
начальник залебезил перед Владимиром Ивановичем, поминал бандитов, какого-то
Зверя…
– Ой, какое смешное предположение, – послышался
сзади голос Сонечки, – Иван Павлович, вы разве телевизор не смотрите?
– Очень редко, – признался я.
– «Бандиты» – это сериал, уже третий год идет,
Зверь – главный герой, его народ обожает, – защебетала Соня, – а дядя
Вова владелец киностудии, его тоже постоянно на экране демонстрируют, он
интервью раздает. Похоже, вы один на свете Владимира Ивановича не знаете. Он
столько фильмов снял! «Честные ребята», «Кошмар в лесу», «Игра с правдой».
– Значит, Владимир Иванович бизнесмен? –
ахнул я. – Но почему он так кровожадно требовал пристрелить каких-то
людей?
Сонечка засмеялась еще громче.
– Сейчас в производстве серия «Бандиты. Жизнь
в мирное время». Актеры, вообще говоря, сволочи! Поняли, что сериал успешен, и
потребовали повышения ставки за съемочный день. Дядя Вова уговаривал их умерить
аппетит, ан нет, уперлись: мы звезды, гоните бабки. Деньги есть, но поощрять
подобное поведение нельзя, вот дядя и решил: раз вредничаете, то перепишем
сценарий, убьем вас и введем новые персонажи. А потом он уехал в Москву,
влюбился в Нико и временно выпал из дел. Артисты же перепугались и давай
режиссера упрашивать: мол, мы согласны на прежние ставки, только оставьте нас в
сериале. Скумекали, уроды, что все сейчас потеряют, а дядя на принцип пошел:
убивайте их, и все тут! Постановщик на стороне актеров, он попытался дядюшке
туфту гнать: нельзя их прикончить, закончились специальные патроны для съемок.
Ой, цирк! Не мог ничего поприличнее придумать…
Я хлопал глазами, а Сонечка тараторила без
умолку:
– У нас в семье денег как тараканов: мы
наследство получили, и дядя Володя горы зарабатывает. Одна беда, ему в любви не
везло.
– Почему? – заинтересованно спросила
Нора.
Сонечка сморщилась, как от укуса.
– Дяде Володе нравятся капризные дамы, причем
на молоденьких он внимания не обращает. Иногда мне кажется, что он мазохист,
обожает скандалы, истерики. А все его предыдущие жены мигом начинали
прогибаться, кланяться, но, думаю, Нико из другой породы.
– Если Владимир Иванович мечтал о вулкане,
тайфуне, наводнении и пожаре страстей, то он выбрал нужный вариант, –
захихикала Нора.
– Вы правы, – кивнула Сонечка, – но
есть одна беда…
– Ну-ка разойдитесь немедленно, –
перекрыло нежный голос девушки властное меццо, – пошли прочь! Воля! Воля!
Ты где?
Толпа гостей расступилась, в освободившееся
пространство влетела пожилая дама, одетая с развязностью провинциальной
нимфетки. Ярко-красное платье обтягивало костлявое тело, юбка едва прикрывала
бедра, на ногах были иссиня-белые ботфорты на высоченных каблуках, носки их сверкали
то ли стразами, то ли натуральными камнями. Поверх платья на прелестницу был
накинут коротенький палантин из серо-голубой шиншиллы. Лапкой, на которой
переливались разноцветными огнями многочисленные кольца, дама поправила
идеально уложенные золотистые волосы и взвизгнула:
– Ага, думал, что я не приеду! Решил скрыть!
Лишить меня возможности быть на свадьбе!
– Это кто? – повернулся я к Соне.
– Это беда, – затравленно прошептала
девушка, – Деля!
– Кто она?
– Адель Семеновна, но ее нельзя называть по отчеству, –
ввела меня в курс дела Сонечка, – она уверяет, что еще молода, поэтому –
просто Адель или Деля.
– Она бывшая жена Владимира Ивановича? –
ожила Нора, наблюдая, как дама наступает на растерявшуюся Николетту и кричит:
– Боже, кто надоумил вас надеть такое
уродство! Какая безвкусица! Милочка, ты уже стара для фаты или, ха-ха,
сохранила невинность, появившись на свет в доисторические времена?
– Это его мама, – обморочно произнесла
Сонечка, – жуть по имени Деля. Бедный Владимир Иванович ее боится до энуреза,
исполняет все ее прихоти, но Адель никогда не бывает довольной, постоянно
упрекает моего бедного дядю в жадности…
