– А у нас веселуха началась во всю прыть. Погляди, пока ваши клиенты не прибыли.
Редут, сложенный из тюков превосходного виргинского табака, снаружи вполне можно было принять за нормальное полевое укрепление. Орудия конно-артиллерийских батарей Григория Орлова, выставившие свои жерла навстречу англичанам, еще более подчеркивали это сходство. Будучи умным и опытным полководцем, генерал Корнуоллис понимал, что перед ним отнюдь не вся армия, пытающаяся уйти за Потомак, в надежде занять там гораздо более выгодные позиции, а лишь ее арьергард, пытающийся сковать английские войска бесполезным боем, чтобы выиграть время для ухода основных сил несостоявшегося союзника. Он с явным раздражением двинул свои войска вперед, собираясь как можно скорее сбить досадную преграду и всеми силами обрушиться на хвост отступающей колонны русских. Отбив вялую атаку бригады Ржевского, призванную добавить пущей правдоподобности «арьергардному бою», он сам перешел в решительное наступление с развернутыми знаменами и под барабанный бой.
– Давайте, давайте, поливайте скорее! – торопил Лис и без того взмыленных негров с плантации госпожи Эвандерс.
– Что это они льют? – поинтересовался я.
– Лампадное масло, – не останавливаясь, кинул Лис. – Религия, знаешь ли, не только опиум для народа, но и горюче-смазочные материалы для его передового отряда в лице пугачевской армии. Так, все. Закончили? Молодцы! Теперь валите отсюда бегом. А как тут все задымит, берите факелы и поджигайте лагерь англичан. Да сами под пули не лезьте! Поле подожгите, лагерь и так полыхнет.
Негры опрометью бросились вон из редута, внушая в сердце Корнуоллиса уверенность, что противник в панике бежит, сломленный одним лишь устрашающим видом краснокафтанного воинства.
– А теперь, как говаривал Гарри Гудини, следите за руками. Лучшая шутка сезона! – затараторил Лис, чуть не подпрыгивая от возбуждения. – Гриня! – завопил он Григорию Орлову, подобно заботливой мамаше хлопотавшему возле своих ненаглядных пушек. – Пора, поди! Устрой им похохотать!
Глухо гаркнули пушки, выплевывая начиненные крупнозернистой смертью бомбы. Строй англичан даже не сбавил шаг.
– Черт возьми, куда вы стреляете?! – возмущенно завопил я.
Все до единого ядра летели мимо строя, плюхаясь в оросительные каналы и вздымая в местах падения столбы воды.
– Сейчас увидишь, – прокомментировал Лис.
– Заряжай! – За спиной моего напарника яростно командовал Орлов, потрясая тлеющим пальником. – Пли!
Новые бомбы полетели в канал. И тут началось... Началось такое, чего я не мог представить себе и в страшном сне: из каналов, между которых двигались хемпширские гренадеры Корнуоллиса, полезли на берег контуженые аллигаторы. Я и представить себе не мог, что их в этих местах так много! Маленькие и большие, бурые и зеленые, с выпученными глаза-ми, с раскрытыми пастями, они расползались по скошенному табачному полю, являя собой жуткую картину Апокалипсиса.
– Давай, Гриня, увози пушки. У англичан уже танцы. А вот мы им спецэффектов прибавим... Быстрее, быстрее! – подгонял он пушкарей, стремительно цеплявших орудия на передки. – Сейчас тут будет не продохнуть.
Он поджег первый из десятка лежавших у ног заготовленных факелов. Орудия одно за другим уносились с позиций вслед отступающей бригаде Ржевского.
– Давай, Закревский, не задерживайся. – Орлов хлопнул Лиса по плечу и вскочил на последнюю уезжающую с позиции пушку.
– Уж не извольте сомневаться, ваше сиятельство! – бросая факел в табачный редут, вслед ему крикнул Лис. – Генералу Корнуоллису, – запуская вслед за первым еще несколько факелов, орал мой напарник, – от императора Петра III на долгую память! Получи, фашист, гранату! – Лис запустил в промасленные тюки последний факел. – Адье, мон женераль! – крикнул он и, удовлетворенный полученным эффектом, вскочил в седло ожидавшего его скакуна.
– Кто вы такие? – Подъехавший к нам сержант Освободительной армии сурово оглядел группу явно дезертиров, но, увидев рядом с оборванцами груды золота, заметно потерял интерес к личности неизвестных.
– Я капитан Мэнсон из отряда генерала Арнольда, а это мои солдаты. – Один из старателей поднялся и гордо расправил плечи. На нем был изрядно потрепанный офицерский мундир с капитанскими нашивками, и все, что он говорил, было чистейшей правдой. До того момента, как перейти под знамена великого магистра, говоривший действительно был капитаном в означенном отряде.
Взгляды сержанта и его спутников, завороженные зрелищем неисчислимых богатств, валявшихся без дела на берегу, с видимым трудом перевелись на невесть откуда взявшегося офицера.
– А может быть, вы шпионы? – медленно проговорил сержант, не спуская глаз с пирита и пытаясь на ощупь найти эфес болтавшейся у бедра сабли. Его желание покончить дело не то чтобы миром, но без шума и лишних свидетелей было вполне понятно, но нас оно никак не устраивало. Грохнул, сбивая с сержанта шляпу, штуцер Питера Редферна, и, словно тень смерти, поднялась у ног его коня копьеголовая змея, постукивая хвостом по прибрежному песку. Жеребец сержанта вздыбился, едва не сбрасывая седока.
– Отходим, отходим! – закричал я, стреляя из пистолетов куда-то в пространство и устремляясь со всех ног в ближайшую рощу. Калиостро и Редферн помчались вслед за мной.
– Мы сдаемся! – кричали остальные, резво поднимая руки и демонстрируя явное нежелание ни бежать, ни драться с кавалеристами.
Я готов был поклясться, что выстрелы были слышны в лагере Гейтса и что на выручку «попавшему в засаду» патрулю уже несется новый отряд. Я готов был поклясться, что теперь военнопленных, одетых в американскую военную форму, придется доставить в лагерь континенталов и весть о золоте молнией разнесется по войскам Конгресса...
Через три часа армия Уильяма Горацио Гейтса перестала существовать. Еще через три часа через Потомак начала переправляться армия государя Руси Заморской под развернутым знаменем с трехглавым орлом.
– Готово, ваше высокопревосходительство! – К начальнику артиллерии подскочил молоденький фейерверкер с табличками, наскоро прибитыми к прикладам брошенных американцами ружей.
– Так, здесь втыкай, там, там и еще во-он там, – тыкал пальцем Орлов, и расторопный артиллерист втыкал в землю ружья, украшенные табличками.
Я подъехал поближе, любопытствуя узнать, что за послание оставляет за собой генерал-фельдцейхмейстер. «Здесь могли стоять русские пушки», – гласила красноречивая надпись.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Сегодняшний противник завтра станет вашим покупателем, а послезавтра – союзником.
Следствие из аксиомы Лиддел-Гарта
Уже вторую неделю армия «императора» Руси Заморской двигалась по Пенсильвании. Двигалась ускоренным маршем, не встречая на своем пути ни малейшего сопротивления. Шла по стране, не тронутой войной, быть может, не слишком плодородной, но все же вполне способной прокормить пугачевское войско на марше. С момента нашей переправы через Потомак количество примкнувших к Пугачеву индейцев возросло почти пятикратно. Забыв о вековой вражде, к нам присоединялись индейцы равнин сиу, чейены, даже команчи из-за Ред-Ривер, все еще косо поглядывая друг на друга, они примыкали к нашему войску. По вечерам вожди племен усаживались в круг, глядя на пламя костра, забивали в калюмет
[8]
табак, смешанный с кинникинником
[9]
,утверждая тем самым священный мир на вечные времена.
