– Ага, а три звездочки вместо пяти означают, что ему не хватило выдержки.
Я обреченно вздохнул. Объяснять моему другу высокий язык геральдики было так же уместно, как обучать пингвинов классическому балету.
– Что везете? – Дежурный сержант городской стражи ленивым взором окинул очередную повозку, въезжавшую в город, и, скользнув взглядом по сидящим на козлах «фермерам», засунул голову внутрь фургона. – Что в бочках?
– Вино, господин офицер, – бойко отозвался Лис. – Вино и виски.
Один из солдат караула запрыгнул в фургон, постучал костяшками пальцев по бочке, словно проверяя, полна ли она, обстучал соседние пузатые емкости, а затем спрыгнул на землю, давая понять своему командиру, что все в порядке.
– Проезжайте, – кивнул сержант, теряя интерес к лисовской повозке.
Воистину, это была очень странная осада. Сколько раз Григорий Орлов и другие военачальники убеждали Пугачева, что привыкшие к ежедневным поставкам продовольствия континен-талы проверяют караван более чем поверхностно и что, пользуясь этим, мы можем ввести в город произвольно большое количество солдат и взять его практически без боя. Емельян Иванович лишь отрицательно качал головой, отвергая идею Троянского коня: «Нет, это нам не годится». Ему говорили, что армия, пусть и втридорога, перекупает продовольствие у жителей, что осада может затянуться бог знает насколько, но он лишь загадочно улыбался, поглаживая бороду: «А че спешить? Во всяком деле ум нужен. И Господь землю за семь дней создал, а не так, чтоб дунул, плюнул и нате, живите».
Крепость можно было взять голыми руками, но ее никто не брал. Более всех, пожалуй, была удивлена делегация «лучших» людей города, тайно прибывшая к Пугачеву с предложением сдать Питтсбург. «Отчего же, – встревожился император, – нешто голодно? Али хвори какие одолели? Так я вам и лекарей пришлю». – «Но ведь, ваше величество, – недоумевали горожане. – Вы же осадили наш город, значит, вы хотите его взять». – «Экие беспутные, – вздыхал Пугачев. – Хотел бы взять, нешто б не взял? Я вот жду, когда ж до бояр ваших дойдет, что супротив меня воевать все равно, что себя же самого по заднице вожжами охаживать. Ворочайтесь, люди добрые, в город да расскажите там, что Русь Заморская, как у нас ее зовут, или же Америка, как вы ее кличете, нам всем страна родная. И делить ее я не позволю, сколько сил хватит. А уж коли сказал я, что здесь всем воля будет, значит, так тому и быть».
С той поры каждое утро конгрессменов начиналось с возмущенных воплей толпы под окнами. Народ требовал сложить оружие. Отцы нации, сжав зубы, старались не слышать этих криков.
Ратушная площадь была полна народу. Как обычно, в этот час сюда стекались горожане, спешившие купить или обменять продукты на ножи, лопаты, ружья, мотыги, в общем, на то, чем был богат Питтсбург. Лис огляделся, соскочил с фургона и, подхватив на плечо крутобокий бочонок с вином, двинулся в сторону второй от ратуши улицы.
– Рассту-упись! Рассту-упись! – протяжно командовал он жителям, торговавшимся у возов.
– Куда? – едва глядя на него, дежурно спросил один из полицейских, поддерживавших порядок на площади, заметивший проламывающегося сквозь толпу рыжего верзилу.
– Вино для генерала Вашингтона, – гордо отчеканил Лис. – Прекрасное божоле от Франклина Делано Рузвельта.
– А-а, – понимающе кивнул полисмен, очевидно, принявший Ф. Д. Р. за знаменитого за пределами Пенсильвании виноторговца. – Ну, тогда неси.
Мой друг не заставил себя упрашивать. Он выбрался на Литейную улицу и, лавируя против течения людского потока, принялся отыскивать дом оружейника Блейдсмита, украшенный флагом с красной «лыжней».
– Вон он, вон! Рыжий, с бочонком! – закричал кто-то, и тяжелые солдатские сапоги загрохотали по натоптанной дороге за лисовской спиной. – Держи его!
– Капитан, похоже, у нас проблемы. Ну что, делаем ставки, кто раньше добежит до во-он того дома. Хотя а чего, собственно говоря, я буду бегать? Сейчас мы с ними игранем в интересную игру «хто кого зъисть». – Лис пошел дальше по улице, напевая лихой мотив старой пиратской песни:
На рею, фьютъ,
Виси и не тужи...
Прерывистое дыхание преследователей стало, что называется, жечь затылок, когда до шестого дома на Литейной улице оставалось буквально шагов двадцать.
– Три человека, – резюмировал услышанное дыхание мой напарник. – С весьма посредственной «физухой».
Поведав мне это, он резко развернулся, как канадский лесоруб, состязающийся в национальном виде спорта «метание бревна», и запустил в голову ближайшего преследователя свою булькающую ношу. Пузатый бочонок летает хуже, чем ровное бревно, да в общем-то Лис и не ставил перед собой задачу побить рекорд дальности броска в этом специфическом виде спорта. Пущенный им снаряд поразил цель, и вино, вот уж действительно, ударило в голову начальника патруля.
Второй патрульный, ошалело взглянув на дичь, ставшую вдруг охотником, выкинул вперед руки с ружьем, пытаясь достать Лиса штыком. Но поразить моего друга подобным манером можно было, лишь застав его глубоко спящим. Сейчас же он был явно в приподнятом настроении и потому, перехватив ружье противника, резко дернул его на себя, а затем вверх, со всего маху прикладывая ружейный ствол к носу атакующего. Бедолага взвыл, выпуская оружие и закрывая ладонями то, что не следовало совать, куда не просят. Третьему континенталу удалось спастись бегством. Но с другого конца улицы, очевидно, привлеченная шумом, на помощь пострадавшим сотоварищам неслась уже группа поддержки этак в полторы дюжины солдат и полицейских, оглашая округу отнюдь лл, не криками восторга.
– Капитан, а вот теперь действительно пора стартовать.
Ставка Вашингтона была уже совсем близко. Одним движением перемахнув невысокий заборчик, Лис в три прыжка пересек ухоженный двор и на самом крыльце столкнулся с выскочившим на шум дворецким.
– В чем дело? Кто вы такой? – попытался было остановить его слуга.
– Молчи, старик. – Лис схватил дворецкого за грудки. – Красные в городе.
– Что? Англичане? Откуда?! – всполошился американец.
– Хуже. Беги на конюшню, вели седлать коней!
– Слушаюсь, сэр! – выпалил домоправитель, усиленно пытаясь сообразить, с чего бы это вдруг рыжий голландец командует здесь, как будто так и надо. Но пока он обдумывал это. Лис уже был в доме на лестнице.
– Где? Где Вашингтон? Скорее! – Ниагарским водопадом обрушивался Лис на выскочивших из комнат адъютантов и ординарцев главнокомандующего.
– На втором этаже в библиотеке, – машинально ответил один из них.
– Да что стряслось-то? – недоумевая, спросил другой.
– Вы что, ополоумели? Красные в городе! – возмущенно выпалил Лис, решительно расталкивая офицеров свиты и взлетая вверх по лестнице. – Но и это еще не самое страшное, – заговорщицким тоном произнес мой напарник, оказавшись на площадке второго этажа и не давая оппонентам опомниться. – Я проскакал двести миль. Командующий должен это знать! Клинтон сознался в связи с Моникой Левински, и это в корне меняет расстановку сил. – Он решительным жестом распахнул дверь в библиотеку. – Бедная, бедная Хилари!
