– Не всегда даже осмотр помогает отличить капера от обычного рыбака, – произнес я, внутренне соглашаясь с доводами Пол Джонса. Тот улыбнулся, вспоминая старую посудину, уныло плетущуюся за гордым корветом королевских военно-морских сил.
– Вы правы. Но можете мне поверить, мои люди понимают в повадках господ этой породы много больше, чем все джентльмены из адмиралтейства вместе взятые. Я недаром лично подбирал матросов на «богородицу». Так что не сомневайтесь, если перед нами американский капер, я об этом непременно узнаю.
Грохнула пушка, настоятельно требуя у встречного голландца спустить паруса и встать на якорь. Клубы сладковатого порохового дыма поползли над шканцами
[6]
, медленно тая в воздухе.
– А вы, милорд, подумайте над тем, что я вам сказал. Засим прошу меня простить, я должен проинструктировать командира трофейной команды. – Пол Джонс слегка приподнял свою шляпу, и, повернувшись, не спеша направился туда, где у борта уже строилась шеренга самозваных «таможенников».
Нет ничего противнее ожидания подвоха. Невзирая на все уверения Пол Джонса в искреннем почтении к моей особе, я даже не подозревал, я знал, что подвох должен быть. Иначе к чему бы Екатерина назначила флагманом именно его, первого капера Америки? Но подвоха все не было. Во всяком случае, все мои усилия найти его были тщетны.
Я старался следить за каждым шагом адмирала, но, кроме несомненного мастерства прирожденного флотоводца, не видел ровным счетом ничего. Мы ловко поймали ветер, который, словно приговоренный, послушно надувал наши паруса, ловко переходили из течения в течение, сменив Ка-нарское на Антильское, его, в свою очередь, на Северное Пассатное, надеясь в конце концов попасть в Гольфстрим, чтобы подняться по нему до Ньюфаундленда, «исконно русского острова Буяна». Чтобы затем по реке Святого Лаврентия зайти в тыл, мягкое подбрюшье североамериканских мятежников. Впрочем, сами мятежники всем плывущим виделись смутно, представляясь некой помехой в становлении Руси Заморской, не более того.
Конечно, ловя ветер и течения, мы делали немалый крюк, спускаясь едва ли не до берегов Африки, но, имея дело с океаном, приходилось помнить, что лишь карандаш по карте может идти прямо. Кораблю же, для того чтобы идти быстрее, необходимо учитывать и ветер, и течения, и сезонные шторма, и не менее сезонную сушь, в которую как раз попали и мы. Что уж тут поделаешь, природа не подряжалась заботиться о людях.
Глядя на страдания мучимых жаждой людей, Пол Джонс велел увеличить дневной рацион воды на пятьдесят граммов.
– Вот здесь, – он показывал на карту, – мы зайдем на Санта-Анну, или Сантану, как называют его португальцы. У нас будет великолепная возможность передохнуть пару дней, а заодно пополнить запасы воды и продовольствия.
– Кому принадлежит Сантана? – поинтересовался я, как всегда, ища подвох в действиях флагмана.
– До недавнего времени – испанцам. Теперь, если не ошибаюсь, по договору 1770 года, острова перешли к Португалии. Однако и те, и другие нейтральны. По моим расчетам, если мы дойдем до Санта-Анны в положенное время, у нас останется запас воды еще на четыре дня. Этого вполне хватит для возможных неожиданностей.
Высокое собрание, в том числе и адмирал граф Орлов-Чесменский, чей авторитет в вопросах мореходства был для меня непререкаем, согласилось с доводами Джона Пола Джонса, и я остался при своих пустых подозрениях в томительном ожидании подвоха. Все, что мне оставалось, разглядывать итальянскую карту маэстро Бьянко, лохматыми кляксами изображавшего островную гряду Сантана, Сальваджио и Сатанаксио, ища объяснения очевидной хитрости нашего флагмана.
Ответа не было.
Я уже знал карту наизусть, но все мои познания носили, так сказать, общий характер. Так, скажем, мне удалось узнать, что последний из островов гряды изначально именовался Сант-Анаджио, то есть Святого Афанасия на языке басков, однако итальянский картограф, очевидно, введенный в заблуждение созвучием, придал названию этого поросшего лесом гористого островка дьявольски зловещее звучание. Само по себе занятно, но не более. Я с маниакальным упорством изучал эту карту, не находя ничего, что бы могло навести на мысль о грозящей опасности.
Остров Санта-Анна, куда мы направлялись, был довольно велик. На нем, если верить мессиру Бьянко, имелась небольшая крепостица, католическая миссия и городок с тем же названием, что и остров. Всего же, согласно упомянутым на карте данным, население острова составляло порядка пятидесяти тысяч жителей, главным образом аборигенов, отличавшихся радушным и добрым нравом и занятых рыбной ловлей и собиранием плодов. Я мучительно искал подвоха, но его не было. Так шел день за днем, Сантана была все ближе, и мысль о том, что скоро, хоть на день, мы сможем ступить на земную твердь вместо качающейся палубы, наполняла нас радостью почти истерической, что в общем-то понятно всякому, кто неделю за неделей наблюдал вокруг себя волны, волны и еще раз волны.
Ночь была безлунной. Вернее, тоненький огрызок ночного светила застрявшим ястребиным когтем торчал в черном небе, но света от него было не больше, чем от золотого шитья адмиральского мундира. Сантана была уже совсем близко. Мы не дошли до нее засветло, а с наступлением темноты эскадра стала на якорь, опасаясь подводных скал, имевшихся в изобилии, если верить все той же карте в прибрежных водах.
– Вставайте, милорд, вставайте! – тряс меня за плечо Реяферн.
– Да что такое? Что случилось? – Я подскочил, выхватывая из-под подушки заряженные пистолеты, с которыми ни на минуту не расставался с начала похода.
– Мы снимаемся с якоря.
Я потряс головой, стараясь навести резкость.
– Эскадра?
– Да нет же, – недослушав меня, перебил Питер. – «богородица» уходит одна. Адмирал велел погасить все огни и сейчас дрейфует по течению, не ставя парусов.
– Что еще за новости?! – Я вскочил и начал быстро одеваться. – Беги буди наших.
– Его превосходительство генерал Закревский и его благородие поручик Ржевский еще не ложились. Они уже оповещены. Графу Калиостро его слуга передаст, а их величество изволят спать без задних ног, так что и добудиться не могут. С вечеру рому перебрамши, – пояснил мой Питер.
– Ладно, – бросил я, надевая протянутый Редфернорм камзол. – Давай зови всех, кто уже на ногах, будем держать военный совет.
– Слушаюсь. – Камердинер поклонился и исчез за дверью. «Так, – я начал мерить каюту, шагая из угла в угол, – значит, без каверзы все же не обошлось. Похоже, Джон Пол Джонс решил бежать к своим, да еще с подарочком в виде линейного корабля и нашего злополучного „императора“. Хорошо еще, что Орловы не согласились идти на „богородице“, не то конец бы настал эскадре». В каюту, поправляя на ходу абордажные перевязи, увешанные десятком короткоетвольных крупнокалиберных пистолетов, вломились Лис с Ржевским.
– Ну, как тебе все это нравится" Вальдар? – с порога бросил мой напарник.
