– Ваня, – покачала головой
хозяйка, – что у тебя с памятью? Зинаида, завуч школы, мать той самой
Ларисы, которая не в добрый час рассказала Вере сюжет кинофильма.
Я кивнул:
– Хорошо. Но мы не знаем ее адрес.
Нора вздохнула:
– С тобой порой бывает очень тяжело. Я уже все
выяснила. Зинаида прописана в соседнем с Зоей доме.
– Она жива?
– Почему нет? В год, когда Вера покончила с
собой, Зине едва исполнилось сорок. Давай, Ваня, шевелись. Представься
секретарем общества «Милосердие», покажи удостоверение, скажи, что мы сейчас
собираемся создавать программу помощи учителям-ветеранам. В общем, не мне тебя
учить. Разговори тетку, основная цель беседы – узнать: зла ли она до сих пор на
Зою? Чем закончилась для дочери завуча та давняя история? Понятно?
– Вполне, – кивнул я, – значит,
Андрея вы отметаете? Но бывший муж Зои, наверное, был очень зол на нее…
– Я никого не отбрасываю, – довольно
сердито перебила меня Нора, – просто следует проверить все версии. Нельзя
слепо идти только в одну сторону. Ступай, Иван Павлович! Не бухти, мне
требуется спокойно поразмышлять.
Дом, в котором обитала Зинаида, я обнаружил
легко, он стоял почти вплотную к зданию, где жила Зоя.
Я оглядел косяк и без особых колебаний ткнул
пальцем в звонок, дверь распахнулась моментально, словно хозяева ждали гостей.
– Здравствуйте, – вежливо сказала пожилая
дама, одетая в темное платье, – вы к кому?
– Зинаида… э… простите, отчество забыл.
– Вам Зинаиду Ефимовну?
– Завуча, – обрадовался я.
На лице пожилой дамы тоже отразилась радость.
– А вы откуда? – воскликнула она.
– Разрешите представиться: Иван Павлович
Подушкин, ответственный секретарь общества «Милосердие».
– Слава богу, – перекрестилась
хозяйка, – услышал господь мои мольбы! Сколько я ботинок истоптала, пока
по инстанциям бегала! Не счесть. И ведь никто, никто помочь не хотел,
отговорками отделывались. Пришлось богатым людям в ноги кланяться. Какое
счастье, что вы сами приехали. Это я вам писала! Серафима Сергеевна Бунич.
Зиночка совсем слабая, а у меня тоже больше сил нет, идите сюда, идите…
Плохо понимая, что происходит, я двинулся за
Серафимой Сергеевной, а та почти вприпрыжку бежала по длинному коридору, ловко
лавируя между расставленными в нем комодиками и этажерками.
– Вот, – возвестила дама, толкая
дверь, – Зинуля, это Иван Павлович, он нам поможет. Его общество
замечательно называется – «Милосердие».
Я вошел в помещение и огляделся. Большая
комната освещалась тусклой лампой под бежевым абажуром и выглядела очень уютно.
Внезапно мой нос ощутил крайне неприятный запах.
– Зиночка, – почти криком изъяснялась
Серафима Сергеевна, – ты как? Спишь?
– М-м-м, – донеслось из угла.
– Уже проснулась?
– М-м-м.
– Слышала про гостя?
– А-а-а.
– Молодец! Хочешь попить?
– О-о-о.
– Не надо, не нервничай, – засуетилась
пожилая дама.
Потом она указала мне рукой на стул и вежливо
предложила:
– Присаживайтесь, Иван Павлович. Думаю, вы
хотите поговорить с Зиночкой. Я, пока вы беседуете, документы принесу!
Не ожидая ничего плохого, я, машинально
сказав: «Да, да, конечно», сел на жесткое, обитое потертым бархатом сиденье,
глянул перед собой и вздрогнул. Стул, заботливо предложенный гостю хозяйкой,
стоял впритык к кровати, на которой комом топорщилось смятое одеяло.
Сначала мне показалось, что койка пуста, но
потом я различил на подушке маленькую голову и сказал:
– Здравствуйте.
Ответа не последовало.
– Разрешите представиться: Иван Павлович
Подушкин.
Вновь тишина.
– Ответственный секретарь общества
«Милосердие».
– Ф-ф-ф, – донеслось с кровати.
– Вы Зинаида Ефимовна?
– Ф-ф-ф, – снова вздохнула женщина.
– Работаете в школе завучем?
– М-м-м.
– Вы заболели.
– Ф-ф-ф.
– Лучше я приду через пару дней, когда вы
начнете поправляться, – растерянно продолжил я, испытывая настоящий ужас.
– О-о-о.
– Всего вам доброго и здоровья.
– Ф-ф-ф.
Я беспомощно оглянулся. Просто так встать и
уйти показалось мне крайне неприличным, но и находиться около женщины, которая
не способна выдавить из себя ни одного членораздельного звука, совершенно
зряшное занятие.
– Ну как, поболтали? – весело воскликнула
Серафима, вбегая назад.
– Нет, – излишне резко ответил я, –
Зинаида Ефимовна не может поддерживать диалог.
– Что вы, я великолепно ее понимаю!
– А-а-а…
– Вот, она хочет воды!
– М-м-м!
– Впрочем, нет! Тебя посадить?
– О-о-о.
– Не сердись, Зинулечка! Лежи, лежи, –
зачастила Серафима Сергеевна.
– Что случилось с вашей родственницей? –
спросил я.
– Мы с Зиночкой двоюродные сестры, –
уточнила невесть зачем Серафима, – ее инсульт расшиб. Совсем
неудивительно, все из-за этой мерзавки! Вот, смотрите, здесь история болезни,
назначения. Поймите меня правильно, я вовсе не хочу избавиться от Зиночки,
просто очень устала, да и с деньгами плохо. Я все подробно изложила в своем
прошении: нам нужны памперсы, лекарства и сиделка! Всего на пару часов в
неделю, тогда я смогу немного подработать. Мне придется самой бегать по
ученикам, Зину раздражает звук рояля.
Серафима Сергеевна говорила быстро, и уже
через пару минут я очень хорошо разобрался в ситуации.
Серафима всю жизнь провела в одной квартире с
двоюродной сестрой. Женщин связывала крепкая дружба, поэтому, когда с Зиной
случился удар, Серафима сама взялась ухаживать за родственницей. Вначале все
было ничего, Зинаида могла сидеть в кресле, а Сима спокойно уходила по делам.
Особых материальных затруднений не было. Зина сама пользовалась туалетом, а
Серафима, преподаватель музыки, взяла побольше частных учеников. Но потом у
Зины случился второй удар, через несколько лет – третий, и она потеряла
способность разговаривать и двигаться.
