Дедушка захлопнул рот и уставился на меня. Сообразив, что
излишне говорливый собеседник высказал все, что накопилось на душе, я хотел уже
попрощаться, но тут старикашка со словами: «Ну, спасибо, уважил пожилого
человека», – полез в «Жигули».
Глава 9
– Простите, вы куда? – встрепенулся я.
– Так сесть хочу.
– Зачем?
– Ты же обещал подвезти.
– Я? Вас? Куда? Когда?
– Ну сейчас, – удивленно пояснил дедушка, – я
спросил тебя: «Сынок, не добросишь до поселка?» А ты закивал, заулыбался, разве
ж так «нет» говорят?
Я тяжело вздохнул.
– Далеко ваше поселение?
– Нет, – словно ребенок обрадовался дедок, –
совсем рядом, направо, налево, да я покажу, не сомневайся, вон шоссейка
тянется.
Я вгляделся в грязную колею, похоже, именно по ней лихо
рулила на шикарном джипе Марина, больше просто машине нигде не пройти, повсюду
тесно растут деревья.
– Не сомневайся, сынок, – приободрил меня
дедуля, – это только с виду дорога фиговая, а так еще ничего, проберемся.
Я завел мотор и осторожно двинул чудо российской
автопромышленности вперед.
– Налево, теперь прямо, вправо бери, – принялся
командовать старичок.
Надобности в его указаниях не было, дорога тут змеилась
одна, никаких ответвлений в сторону от нее не отходило.
В конце концов я вырулил на небольшую полянку и затормозил,
колея оборвалась, впереди плотной стеной стояли ели. Испытывая волнение, я
вышел из машины. Да, именно досюда мы добрались на джипе, бросили его у щита
«Берегите лес», а потом пошли вперед вон по той тропке.
– Эй, сынок, – крикнул дед, – чего встал? Никак до
ветру захотел? Выбирай любое дерево, у нас просто. Ну, не спи. Быстренько
отливай, и едем.
– Куда? – повернулся я к старичку. – Дороги-то
нет.
– Как же, вон она.
– Где?
– Левее, под елками.
– Простите, но там лес.
– Нет, бетонка начинается, центральный вход на завод минует
и в поселок упирается.
– Право, там одни стволы, «Жигули» не пройдут!
Дедушка, кряхтя, выполз на дорогу.
– Ну молодежь, – с укоризной загундел он, – все бы
вам спорить! Кто ж лучше знает! Я, который здесь жизнь провел, или ты? Ну,
гляди, Фома неверующий.
Наклонясь вперед, словно престарелый грач, дедок подошел к
огромным елям и потянул в сторону одну из низко нависших над землей ветвей.
– Во, любуйся, только поднырнуть – и порядок, ничего твоей
машине не сделается.
Я заглянул в образовавшийся просвет. Действительно, за
раскидистыми патриархами виднелись бетонные плиты, над ними там и тут колышутся
еловые лапы, но пробраться можно.
– Понял? – уточнил старик. – Про этот путь только
местные знают, остальные, если занесет кого, назад пятятся. Так едем?
«Жигули» поскакали по неровным блокам.
– Во, – сообщил дед, – вход на завод, бывшая
проходная, одна будка осталась.
– А где же цеха? – удивился я. – От них и камней
не осталось.
Дедушка хмыкнул.
– Государственная тайна! Под землей они! Целый город.
– Да ну? – заинтересовался я.
– Точно, – закивал старичок, – никого, похоже,
кроме меня, и не осталось, кто хорошо знает, чего там. Правда, давненько я вниз
не лазил, в девяностом в последний раз ходил, и все, законсервировали
производство. Вот как деньги народные пропадают. Небось все про этот завод
позабыли давно, а там, внизу, чего только нет! И станки, и склады, и бункер
директора, между прочим, на случай атомной войны сделан был, с запасом
продовольствия и питьевой воды. Сам-то меня любил, уважал, когда его кабинет
закрывали, сказал: «Эх, Николаич, я-то не доживу, а ты, может, увидишь еще
нового хозяина, так запомни шифр на двери, а то ведь потеряют документы и
ломать примутся, мне в гробу вертеться придется, я сам по спецзаказу дверь
делал, простой код такой, начало войны».
– Какой войны? – не сообразил я.
– Так Отечественной, – пояснил старичок, – четыре
циферки, только я один знаю, что, набрав их, в кабинет и бункер попадешь. Да!
Вот так.
– Вы, наверное, занимали на предприятии ответственный
пост, – решил польстить я пенсионеру.
– Конечно, – кивнул тот, – личным шофером у нашего
директора Олега Герасимовича работал, возил его везде: и по службе, и налево.
Да уж, любил Олег Герасимович баб. Царствие ему небесное, большой ходок был,
ловко дела проворачивал. Нина Антоновна, жена его, и не догадывалась. Бывало,
звонит в субботу, у нас с супругой в доме у одних телефон стоял, вот какое значение
мне придавалось, и говорит тихонько: «План номер два». А я уж в курсе, хватаю
машину, приезжаю в Москву, звоню в квартиру, Нина Антоновна дверь открывает и
ну ахать: «Выходной же! Олег еще спит!» А я твердо говорю: «Велено на объект
везти». Тут и сам из спальни выруливает, строго так жену на место ставит:
«Молчи, Нина, дело государственное», – и шмырк одеваться. Я хорошо знал:
план номер два – значит, по бабам, а если цифра «один» звучит – то на рыбалку
едем. А еще мы с ним по стране поколесили! Принимали нас везде! Эх, есть чего
вспомнить. Ладно, спасибо, сынок, докинул до дома.
Я послушно притормозил, бетонная дорога расширилась и
превратилась в площадь, ее окружало три четырехэтажных дома – серые от грязи,
ветхие сооружения с частично заколоченными окнами. На фасаде одного здания
можно было различить сделанную некогда красной краской надпись: «Слава КПСС». А
посреди площади стоял памятник Ленину, типовой проект, растиражированный в
середине ХХ века практически по всем населенным пунктам СССР. Левая рука вождя
мирового пролетариата безвольно свисала вдоль туловища, правая должна была быть
вытянута вперед, но эта конечность у монумента отсутствовала.
– Ты по кругу объезжай, – заботливо сказал
старичок, – не разворачивайся, между домами сверни вон туда и снова на
бетонку попадешь, но не спутай, сразу налево забирай, если вправо возьмешь –
там тупик, он ведет к бывшим складам, сверху одна проходная торчит, налево
принимай, и к платформе прикатишь. Понял?
– Да, спасибо.
– Это тебе спасибо, тяжело с сумкой по лесу переть. В долгу
я перед тобой.
– Ерунда.
