— Один конь в посольстве, а два здесь?
— Совершенно верно, они сейчас в конюшне.
— Но посол уехал на другом. Ясно. А одежда посла не удивила вас?
— Удивила, госпожа, но я привык не задавать вопросов.
— Логично. — Девочка замолчала, чуть прищурилась и опустила взгляд. — Скажите, а что у него на поясе было, вы не заметили?
— На поясе? — Рик даже растерялся. — Ну… нож был в ножнах…
Девочка зарылась в сумку и достал магический снимок.
— Этот?
— Да… Точно, он.
— А еще?
— Еще? Ну… Его одежда была очень бедной, так что… плащ был потрепанный. Тогда еще ветер подул, плащ откинулся… что же там еще было?.. Пояс — обычный кожаный ремень, простая деревянная пряжка. Такие бедняки носят, одежда хоть и была не слишком шикарной, но вполне хорошей.
— Так было еще что-то на поясе?
— Вроде бы… нет… Точно нет. Кроме кинжала, ничего не было.
— Хорошо. Скажите, а вот эту вещь вы когда-нибудь видели? — Наташа извлекла из сумки кошелек и положила на стол. Золото, чтобы не таскать тяжести, она благоразумно оставила дома.
Рик протянул руку, но тут же отдернул ее и вопросительно посмотрел на девочку. Та кивнула, разрешая. Тогда он взял кошелек и долго мял в руках.
— Хорошая работа, ручная. У меня матушка любит вышивать такие, только такая ткань… нам она не по карману.
— Ручная, говорите? — Теперь уже Наташа долго изучала стежки. — А я думала, что другой работы тут и быть не может.
— Почему, госпожа? Некоторые, с позволения сказать, мастера любят магией баловаться. Купят специальный амулет, он и склеивает края. Это быстрее получается, чем иголкой. Только ведь магия в таких делах вещь ненадежная. Матушка никогда не одобряла ее применения при пошиве.
Позади Рика Арет пожал плечами. Похоже, по поводу ненадежности магии в таких делах он мнение слуги не разделял.
— Понятно. Так видели?
— Нет, госпожа. Никогда. Если бы видел, я бы точно запомнил, очень уж вещь красивая.
— Но ведь… — начал было имперский офицер.
Наташа поспешно подняла руку, чтобы он замолчал. Затем встала и прошлась по комнате, не забыв наступить по дороге на ногу Вестарию. Тот скривился, но мужественно стерпел и покосился на Арета. Маг усмехнулся и развел руками: мол, я же предупреждал. Наташа сделала вид, что крепко о чем-то задумалась, и продолжала расхаживать по комнате под удивленным взглядом слуги. Потом повернулась к нему:
— И что было дальше?
— Дальше? — Рик пожал плечами. — Ничего. Господин сказал, что вернется утром и что я свободен. Я проводил господина, закрыл ворота, проверил все во дворе и отправился к себе в комнату.
— На звезды вы той ночью не смотрели?
— Нет, госпожа. Я днем чинил крышу в пристройке к дому и очень устал.
— Понятно… Рик, вы не покажете нам дом? Мне хотелось бы посмотреть комнаты, где в тот вечер был посол.
— Но… Хотя что это я? Конечно, только… он ведь был посол, и господин всегда предупреждал меня, что в случае чего пускать в дом посторонних только в сопровождении официальных представителей имперских властей.
— Господин Вестарий Рок вас устроит?
— О, прошу прощения, конечно же. Если он вам позволит.
— Все в порядке, Рик. Я рад, что Жордесу Валерию служили такие ответственные люди, как вы.
— Хозяин много сделал для меня, — поклонился Рик.
Наташа задумчиво рассматривала Рика, держась левой рукой за подбородок. Тот под этим пристальным изучающим взглядом даже поежился.
— А вы действительно очень аккуратный человек. Все у вас по времени, все размеренно. Даже в одежде аккуратны.
Рик совсем растерялся, не зная, как воспринимать эти слова — как комплимент или наоборот. А Наташа все с таким же задумчивым видом обошла слугу вокруг. Потом привстала на цыпочки и поправила воротник рубашки.
— Наверное, торопились, когда спускались — у вас рубашка чуточку сбилась. Ваша комната на втором этаже?
— Э-э-э… нет, госпожа. Вся прислуга живет на первом. А я…
— Цветы поливали. Если не ошибаюсь, герань. Посол любил эти цветы?
— Нет, его жена, но… А… госпожа… Откуда вы…
— Это ваша постоянная обязанность? Цветы висят… нет, стоят на полках слишком высоко, но вы можете дотянуться, а вот другим слугам приходится ходить с подставкой. Ладно, показывайте дом.
Ошарашенный Рик молча развернулся и вышел из комнаты. Наташа и Вестарий, разом утративший часть невозмутимости, последовали за ним. У лестницы на второй этаж девочка остановилась и легонько попинала небольшую скамеечку, стоявшую там.
— Если я правильно понимаю, именно ею пользуются слуги для поливки цветов, когда вас нет? Но сейчас других слуг в доме нет, почему ее не убрали?
— Она всегда тут стоит, госпожа.
— Вот как? По мне, не место ей тут.
Арет подошел к скамейке и осмотрел ее со всех сторон.
— А почему ты решила, что она для поливки?
Вестарий встрепенулся и с интересом посмотрел на девочку.
— Из-за размера. Видно же, что она либо для детей, либо… вон как дерево по центру истерто, попой так скамейку не протрешь, тут что-то пожестче требуется.
— А почему ты подумала, что она для поливки? — поинтересовался маг.
— Вот тут, — девочка ткнула пальцем, — дерево потемнело. С правой стороны. Сюда ставили что-то, что чаще всего было мокрым. Например, лейку для поливки цветов. Ну, это я потом сообразила. Когда мы зашли, я увидела эту скамейку и заинтересовалась ее размерами. Голову сломала, зачем она такая. А когда разговаривала с вами, Рик, — она посмотрела на слугу, — заметила, что у вас воротник слегка мокрый. Когда я его поправляла, еще ткань пощупала, на него словно что-то капало. Я сама дома цветы поливаю, так что знаю, какие неожиданности частенько бывают.
— А герань? — продолжал допытываться Арет.
Наташа сунула руку в карман и достала полузасушенный листочек растения.
— За воротник Рику упал. Когда я сообразила, чем он занимался до нашего прихода, поняла, и зачем эта скамейка, и почему ее поверхность такая странная. На нее же ногами в туфлях вставали. Высоту же узнала по росту Рика. Раз скамейка на месте, значит, он и без нее справляется. А раз она все-таки там стоит, значит, нужна другим слугам. Вот примерно и прикинула.
Рик слушал ее, открыв рот.
— Замечательно… но какое отношение это имеет к убийству? — недоуменно поинтересовался Вестарий.
— Никакого, — легкомысленно отозвалась девочка, заложив руки за голову и изучая потолок. При этом она с трудом сдерживала улыбку. — Но так приятно бывает оказаться правой в своих рассуждениях.
