Он сел в лодку и завел мотор, потом поднял голову и посмотрел по направлению Ховастена.
Я сейчас там буду.
Андерс проверил уровень топлива в баке. Мало, но это нестрашно — ведь ему надо только на дорогу туда, он не вернется домой. А до маяка — вполне хватит.
Лодка медленно двигалась к югу, Андерс сидел и смотрел на Ховастен. Приблизившись на достаточное расстояние, он увидел, что птицы по — прежнему сидят там на воде. Сотни ходили по песку вокруг маяка.
Мотор начал барахлить, и Андерс испугался было, что тот заглохнет. Но мотор вновь взревел, и лодка рванулась вперед.
Ну, давай же.
Послышался какой — то треск, лодка замедлила ход и наконец остановилась совсем. Андерс попытался завести мотор, понимая, что это бессмысленно: лодка уперлась носом в кромку ледяного припая, так что он покрепче ухватил Бамсе подмышку и выбрался из лодки. Лед был достаточно крепким, чтобы выдерживать его вес, и Андерс двинулся прямо к маяку.
Свадебное путешествие
Паром оказался настоящим местом развлечений. Сплошные рестораны, магазины беспошлинной торговли, танцплощадки. Путешествующим тут было чем себя занять. Симон был очень доволен плаванием, он действительно наслаждался медовым месяцем, но в то же время его постоянно мучила мысль:
Правильно ли я поступил, расставшись со Спиритусом?
Прав ли он был, передав его Андерсу?
Мысль эта не давала ему покоя. Почему он это сделал? Была это забота об Андерсе или роль сыграло подсознательное желание избавиться от этого таинственного и непонятного существа? Может, это был банальный страх? Страх за самого себя? И он с легкостью переложил ответственность на чужие плечи?
Симон лежал в постели, непрерывно крутясь и прислушиваясь к шуму винтов и дыханию моря. Его судьба больше не связана со Спиритусом. И он ничего не боится.
Или?
Или он все еще боится? Симон не мог ответить на этот вопрос с уверенностью. Отдав Спиритуса, он потерял некую опору и не чувствовал никакого облегчения. Правильно ли он поступил?
Сон не шел, и он по — прежнему крутился в постели, стараясь думать о чем — то другом. Ничего не выходило.
Паром приблизился к последним островам архипелага Рослаген и загудел. Анна — Грета проснулась, и они отправились завтракать.
Когда они набрали себе закусок, бутербродов и кофе и сели у окна, Анна — Грета спросила:
— Ты хорошо спал сегодня? — И, смущенно улыбнувшись, добавила: — Муженек?
Симон слабо улыбнулся в ответ:
— Нет, женушка… Почти совсем не спал.
— Как же так? Что тебе мешало?
Симон потер указательным пальцем ладонь, сосредоточенно глядя на яичницу на тарелке. Он не знал, что ответить. Помолчав, Анна — Грета спросила:
— Тебе ведь что — то нужно… сделать?
— Что ты имеешь в виду?
Анна — Грета кивнула на карман пиджака:
— Я хотела напомнить тебе о твоем коробке.
Симон выглянул в иллюминатор. Паром только что миновал Седерарм. До Капелыпера оставалось меньше часа ходу.
— Анна — Грета… ты знаешь… Я… отдал его Андерсу.
— Что? Что ты сделал? Зачем?
— Ну… передал. Просто передал, как эстафету.
Анна — Грета нахмурилась и покачала головой, затем повторила свой вопрос:
— Зачем ты это сделал?
— Чтобы…
— Что — чтобы? Ответь мне — зачем?
Да потому, что я слабый, я боюсь, вот почему. А может, это не единственная причина. Как ответить на этот вопрос? Что ей сказать?
— Я думал, что ему этот коробок может пригодиться. Понятно?
Анна — Грета широко раскрыла глаза. Симон взял вилку и положил в рот кусок яичницы. И тут паром накренился вбок.
Анна — Грета перевела на Симона испуганный взгляд. Паром накренился сильнее. Посуда на столах зазвенела. Двигатели заревели. Симон не спускал глаз с Анны — Греты.
Крен становился сильнее, и Анне — Грете пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть. Яичница на тарелке Симона начала сползать на стол.
Симон посмотрел в иллюминатор и все понял. Судно уперлось носом в ледяное поле. Где — то на горизонте, за кормой, угадывались Лединге и Ховастен.
Что же теперь делать? Что я натворил?
Люди вставали из — за столов и бежали к иллюминаторам смотреть, что происходит. Слышались взволнованные голоса. Обслуживающий персонал старался успокоить туристов, говоря о том, что никакой опасности нет, все под контролем. Симон сидел как завороженный и совершенно потрясенный.
Голос Анны — Греты вернул его к реальности. Она медленно кивнула и сказала:
— Пусть все идет как идет. Ничего… ты слышишь, ничего.
И она с мягкой улыбкой протянула ему руку. Симон порывисто встал и обнял ее.
— Мне жаль, — сказал он жалобно, — но я не мог поступить иначе.
— Я понимаю, — кивнув, сказала Анна — Грета. Она выпустила его ладонь из своих пальцев и посмотрела на обручальное кольцо, — Я все понимаю, муженек.
Лучший мир
И вот Андерс ступил на скалистый берег Ховастена третий раз в своей жизни. Чайки по — прежнему шумели, их стало еще больше, целые стаи, но теперь он их не боялся. Кажется, он уже ничего не боялся.
На острове как будто еще стояла поздняя осень. Снега не было, редкие кустарники сохранили листья, трава по — прежнему зеленела.
Андерс направился к восточной стороне острова. Почему он был так слеп раньше? Ему все должно было стать ясно с самого начала — ведь своими бусинками Майя пыталась показать ему спускавшуюся в море скалу на восточном берегу.
Андерс подошел ближе. Своими очертаниями скала напоминала лестницу. Теперь он видел ее, теперь он был Майей. Да, точно — перед ним была лестница, ведущая вниз. Раньше она была под водой, но теперь она ясно была видна. Куда она ведет, куда спускается?
Кто идет? Кто здесь?
Андерсу пришлось ухватиться за ступени руками. Ее точно строили не для людей, и вряд ли ее строил человек. Разве в древности люди умели вести строительные работы в воде? И вообще, даже если бы и умели, это сооружение явно было нерукотворным. Кто ее создал? Для кого она? Зачем она тут, эта лестница?
Андерс нерешительно сделал первый шаг. Его сердце глухо стучало. В голове билась одна и та же мысль:
Кто? Кто построил это сооружение?
Кто — то. Или что — то. Кто — то или что — то за пределами воображения. Его нельзя представить, нельзя увидеть.
Еще один шаг. И еще один. И еще.
Теперь Андерс оказался на нижней ступеньке и сел, опустив ноги на лед. Он сунул руку в карман и сжал коробок пальцами. По руке побежал как будто электрический заряд, мгновенно достигший головы. Странное предчувствие осенило его.
