– Я не злой, – прикуриваю, прикрыв огонек зажигалки полой легкой кожаной куртки. – Я не злой, Злата. Я русский. Есть такая порода, которую в русской литературе называют по традиции «достоевские мальчики». По имени писателя, величие которого признают и у вас. Но преподают только на факультетах славистики…
…Она меня обнимает, мы целуемся и бежим вниз – к парням.
Там тепло, солнечно, и Али уже пускает по кругу свою неизменную флягу, на этот раз – с кальвадосом.
Нам со Златой сейчас по глотку – не помешает.
Хотя ей со спиртным стоит быть поаккуратнее.
Впрочем…
Мужчине не имеет смысл учить женщину двум вещам: как варить суп и как ребенка вынашивать.
Аксиома, блин.
И почему труднее всего мы усваиваем самые простые истины?
Глава 22
Обратно в Марсель мы вернулись, когда уже начинало темнеть.
Поужинали в небольшом симпатичном ресторанчике в Старом порту и пошли бродить по городу, каждый по своему маршруту.
Мы со Златой, благо на улицах уже стемнело, решили пройтись до гостиницы пешочком, без цели, просто разглядывая город и обмениваясь впечатлениями.
Я предложил такси нанять, по причине приятной усталости и благодушия, но Златка решительно воспротивилась.
Типа – давай жирок после еды растрясем.
Прогуляемся.
Ага, прогулялись.
Прежде всего мы – элементарно потерялись.
Решили, понимаешь, срезать путь до бульваров через старые дворы.
И – заблудились.
Сначала это было даже весело.
Заблудиться в маленьком городе, где все дороги ведут к морю, точнее, к Старому Порту, – это надо ухитриться.
У нас, на беду, получилось.
Поэтому, когда мы после почти часа блужданий на одном из плохо освещенных перекрестков в старом районе города увидели чеченца Альвея, то обрадовались ему как родному.
И напрасно.
Потому что он тоже заблудился.
Вызвался купить сестре и ее мужу местного вина и сыра в каком-нибудь магазинчике, так как единственный из троицы чуть-чуть владел иностранным языком.
Английским.
Который в арабоговорящем Марселе – почти бесполезен.
Так, только дорогу спросить.
И то, если у этих носорогов будет настроение показывать.
Короче, пошел наш чеченский вьюнош искать магазин, и не только его не нашел, но и дорогу обратно отыскать не может.
Уже часа полтора блуждает по каменным лабиринтам.
Вот ведь, блин, как бывает.
Все-таки чужая страна сближает, думаю.
Несмотря ни на что.
Пошли блуждать вместе.
Я ему даже пообещал, что помогу нормальное вино выбрать, сам-то он почти ничего в этом деле не понимал, у них вино пить не принято.
Соображал только, что ему нужно красное и сухое.
Под сыр.
Мы со Златой в ответ посмеялись искренне над бедолагой, но беззлобно.
– Здесь красных сухих вин больше, чем баранов в ваших горах, – хохочу. – Ты что, в первый раз во Франции?
– Я?! – вскидывается.
Потом сникает.
– Ну да, – говорит. – В первый. Вообще за границей впервые. Сестра замуж вышла, отец ее мужа турпоездку им подарил. Медовый месяц. Ну, и меня попросил за ними приглядеть. Они молодые, не понимают еще ничего, а я хоть в Москве учился, на юридическом. А до этого за федералов воевал, за вас, в смысле. Теперь вот в Гудермесе служу.
– В милиции? – кривлюсь. – Или в прокуратуре?
– Да нет. На нефтянке, в юридическом департаменте. В милицию не хочу, а хорошие юристы везде нужны. Отец мужа сестры там директор, вот и отпустил.
– Забавно, – мотаю головой, – у вас устроено…
Он вздыхает.
– Нормально устроено. Наши тейпы всегда дружили и роднились. А то, что все не так, как у вас в Москве, я знаю. Когда учиться приехал, тоже долго не мог понять, что к чему. У нас все проще.
– Да, – вздыхаю в ответ, – для тебя, может, и проще. Для меня – по-другому. Ну ладно, хорош философствовать, домой пора. Вон перекресток видишь? Улица перпендикулярная, похоже, вниз ведет, к морю. Пойдем туда, там и определимся. В крайнем случае такси возьмем.
– Давай, – соглашается, – попробуем. Уже устал тут ходить. Думаю, гостиница где-то близко. Не мог я далеко убежать…
…На этом перекрестке они нас и накрыли.
Нет, не арабы с ножами.
Хуже.
Бритиша.
Те самые, старые знакомые.
Выследили все-таки, сцуко.
Ту же тактику применили, что собирались в Праге использовать: выхватили передовой отряд до приезда основной группы.
Думаю, сегодня вечером не мне одному под раздачу попадать.
Еще кто-нибудь наверняка опиздюлится.
И – на чистых руках.
Но мне-то от этого не легче.
Их – человек восемь.
Я один.
Да еще Злата.
Слишком лакомый кусок для этих ублюдков.
Толкнул ее в ту сторону, куда вместе идти собирались, – вниз, к морю.
– Беги, – шиплю, – как можно быстрее.
– Почему?!
– Беги, дура! – ору. – Альвей, уводи девку!!!
– Не понял? – удивляется.
Ну вот, думаю.
Приехали.
А эти – все ближе и ближе.
Идут, ухмыляются.
Все.
…Я ей та-а-акую пощечину влепил… До сих пор себе простить не могу. Но тогда другого выхода не было.
Никакого.
Она заплакала и побежала.
Сначала медленно, потом быстрее и быстрее.
Так, думаю.
Одну проблему вроде решил.
– Уходи, – говорю чечену как можно спокойнее. – Уходи, парень. Это не твоя война.
Он только башкой помотал.
– Я, – усмехается, – понял. Кажется. Насчет войны. Не дурак, газеты читаю. Но спроси кого хочешь – Альвей Халилов никогда ни от кого не бегал. И сейчас не побежит.
Вот ведь чокнутый…
– Значит, будем подыхать вместе. Это серьезно, Альвей Халилов. Серьезнее не бывает.
Молчит.
Только длинно, презрительно сплевывает на древний булыжник горбатого марсельского перекрестка.
И, гляжу, начинает разминать кулаки размеренными круговыми движениями.
