— Это их дело, госпожа Сильви! Вы не должны вмешиваться.
Солдаты, высадившие ворота, думали, наверное, так же, ибо остановились, зачарованные столь дорогим для военных людей зрелищем — красивой дуэлью.
Дуэль была захватывающая. По силе сражающиеся были почти равны. Они, не говоря ни слова, вкладывали всю свою ярость в тонкое стальное лезвие, словно продолжающее их руки. Обманные приемы, уходы, смелые выпады, дерзкие атаки — вся гамма смертоносной фехтовальной игры была столь изумительной, что иногда раздавались даже аплодисменты. Опустившись на колени, Сильви истово молилась, хотя и не сознавала, за кого именно. И вдруг произошла трагедия. Послышался приглушенный стон, когда шпага Бофора вонзилась в грудь противника. Фонсом рухнул как подкошенный.
На стон мужа эхом откликнулся крик Сильви.
Вскочив с колен, она подбежала к нему и упала на грудь:
— Жан! Это невозможно! Вы должны жить… ради меня… я люблю вас… и ради нашей дочери! Жан, отвечайте же мне!
Уже закрытые глаза снова раскрылись, и умирающий улыбнулся.
— Душа моя… Я буду любить вас в ином мире!
Голова, приподнятая в последнем усилии, бессильно упала.
Франсуа — он стоял оцепенев, словно его поразила молния, — наклонился и коснулся плеча Сильви. Она вздрогнула, выпрямилась, и он увидел гнев в ее затуманенных слезами глазах.
— Я больше никогда вас не увижу! — с болью сказала она и рухнула на безжизненное тело мужа.
Гансевиль, вернувшийся обратно, взял своего господина за рукав и почти насильно потащил за собой, тогда как солдаты у ворот, очнувшись от завораживающего зрелища дуэли, с криками двинулись вперед.
В этот день все обозы благополучно прибыли в Париж.
Через девять месяцев Сильви родила мальчика.
Сен-Манде, 5 ноября 1997 года, в день святой Сильвии.
