– Он что, даже смены белья с собой не прихватил? –
с едва сдерживаемой злобой процедил Босой Медведь. Он сжимал кулаки до белых
костяшек, ему явно не терпелось на ком-то выместить горечь постигшей их шайку
неудачи.
– Не нравится мне это, – сказал Монах, испуганно
оглянувшись на дверь. – А вдруг это ловушка Каскада?! Бежим отсюда!
– Погоди! – остановил его предводитель маленького
преступного сообщества. Босой Медведь взял в руки шаур. Передернул плечами,
повертел незнакомую вещицу и так и сяк, потряс, поднес ближе к глазам и вернул
на стол. Его лицо исказила страдальческая гримаса. Бедолага, думать ему явно не
моглось. И пальцы, учинив сговор с головой, тоже не повиновались, дрожали,
словно внутри них бегали мураши…
– Штука больно презанятная, – выдавил он не без
труда. – Гляньте-ка, охламоны! Может, и не зря мы сюда прогулялись… О
боже, как голова болит…
Теперь настала очередь вертеть-разглядывать шаур и двум
другим преступничкам.
– Игрушка, – уверенно сказала Щепка. – Вроде
пистолет, но нет ни разрядника, ни батареи… Игрушка.
– Иным, нечеловечьим умыслом отдает та вещь. Я
чую! – убежденно зашипел бывший служитель культа по прозвищу Монах. –
Колдовство, как есть оно – колдовство. Ты, Щепка, вглядись внимательнее. Каждая
деталька сделана с тщательностью, даже про нашлепки рубчатые на рукояти не
забыли, работа тонкая – кто ж такие дорогие игрушки делать станет! Да и не знаю
я мастеров, кто бы смог изготовить подобное!
Босой Медведь поморщился. Видимо, нелегко, болезному, в
таком состоянии выслушивать пламенные проповеди Монаха.
– Если колдовство, так и надо поступить с этим
свинопасом, как с колдуном, – хмуро бросил он. – Сообщить в Каскад,
пусть там суетятся. Это по их части.
Но вот что любопытно – криминальная братия стояла посреди
комнаты, куда проникла самым незаконным образом, и беседовала, можно сказать,
на отвлеченные темы. Наводит, так сказать, на размышления. Вели б они себя так,
когда бы боялись быть обнаруженными трактирной обслугой или внезапно
вернувшимся постояльцем? Вряд ли. Значит, не должен постоялец вернуться
внезапно, значит, предупредят о его приходе. М-да, трактирчик-то с душком…
Впрочем, Сварог подменять собой полицию и выводить на чистую воду всех
преступников этого квартала не собирался. Другие у него сегодня цели.
– Вчера, говорят, в полдень на Речной площади был узнан
по приметам и пойман сам Аргес Перевертыш, – сказала, подергав себя за
мочку уха, Щепка. – А он, как известно, первый сподвижник Ротеро.
– И что? – с недоумением спросил Босой Медведь.
– А то, что однажды называли мне верные люди приметы
этого Ротеро. Росту примерно с Монаха, волосом лысоват, особый знак – родимое
пятно в форме четверть месяца под левым ухом. Приметы-то подходят нашему
постояльцу. Раз слуга объявился в столице, почему бы не объявиться и его
господину.
«Ай-ай-ай, – подумал Сварог, – кто бы мог
подумать, что личина, которую я срисовал с невзрачного типчика в кабаке,
принадлежит столь известному господину…»
– Ротеро вроде колдовством не балует, – покачал
головой Босой Медведь. – Ему бы все больше кастетом да кинжалом…
– А ты почем знаешь, балует али нет?! – вскинулся
Монах, воинственно выпятив вперед круглый живот и играя кустами бровей. –
Он сам тебе говорил? Или ты тоже связан с темной силой Иных?!
Босой Медведь запустил руку под рубаху и рассеянно, даже
задумчиво почесал грудь. Сварог ожидал, что вожак сейчас заедет в ухо
непочтительному подчиненному. Но – не заехал. И никак по-другому не наказал.
Проглотил вожак этот наскок. Видимо, в вопросах колдовства в их компании Монах
был авторитетнее Босого Медведя.
– Так ведь Ротеро это или нет – кто ж разберет… –
помолчав, пробурчал Босой Медведь. – Эхе-хе, щас бы вина кувшинчик. Или
просто водицы. А даже воды этот прохиндей в комнате не держит.
– Ну, а если дождаться этого друга и потолковать с ним
как следует? – напомнила о себе Щепка. – Допросим по правилам
военного ремесла. Кто таков, зачем здесь, что за штуки подозрительные с собой
носит. А сперва за ухом поглядим, есть ли там приметный родимчик.
– Ты что мелешь, Щепка? – сморщился Босой
Медведь. – Зачем нам чужие сложности?
– К тому я клоню – а вдруг он не просто похож на
Ротеро, а сам Ротеро и есть. Рост, волосы, родимчик на шее, прочее – не
отвертится. А вот находка эта? – Она кивнула узким подбородком на стол с
шауром. – За одну эту находку мы можем его сдать в Каскад и получить
вознаграждение. Вот пусть он нам и выплатит вознаграждение за наше молчание. У
такого, как Ротеро, денег должно быть невпроворот…
Босой Медведь помотал головой – дескать, на крысятничество и
стукачество он не пойдет – и уже открыл было рот, чтобы озвучить свой жест, но
тут вдруг закричал Монах:
– Глядите! – и глаза у него аж разгорелись от
возбуждения. – А это еще что?!
«В самом деле: что?..» – заинтересовался Сварог, которого
уже начал утомлять этот спектакль и он готов был его прервать, но после слов
Монаха решил пока повременить.
– Комната пуста, но если отыскивается вещь, то одна
чуднее другой, – бывший служитель культа протянул руку к пустой тарелке на
столе, отодвинул ее и поднял над головой сигарету Сварога. Которую тот сотворил
сегодня поутру – уж очень, до нетерпежу захотелось сигаретного табачку – но не
выкурил, отвлек один человечек, посланный им на разведку местности. И забыл
Сварог сигарету на столе, а та, бляха-муха, закатилась под тарелку.
Монах, осторожно держа двумя пальцами незнакомый ему
предмет, поднес к лицу, рассмотрел со всех сторон, потом понюхал.
– Трубочка из бумаги скатанная, с одной стороны вроде
заглушка, а внутри табак, ежели по запаху судить… Колдовство, как есть
колдовство! – сплюнул через левое плечо и брезгливо бросил сигарету на
стол. – Не в людских силах сделать трубочки из бумаги такой тоньшины!
«Странный у вас мир, – вздохнул про себя Сварог. –
До электричества доперли, а сигареты не изобрели, притормозили. Хотя… если есть
курительные трубки, то в сигаретах жестокой необходимости, пожалуй, нет».
– Я слыхал, что на Гвидоре и не такие чудеса делать
научились! – сказал Босой Медведь.
– А я говорю тебе, это черные колдовские забавы, для черных
дел и сотворенные! И постоялец твой – Иной!
– Допросим его огнем, сам нам про все споет, Иной или
не Иной, Ротеро или кто другой, – гнула свою линию Щепка. Босой Медведь
открыл глаза, кои закрывались у страдальца сами собой, и гаркнул хрипло:
– А как не Иной вдруг окажется, а человек из Каскада,
занимающийся секретными делами?! – он махнул рукой перед носом
Щепки. – А мы его – огнем?! Где мы потом спрячемся от черно-зеленых?!
– Бесовские удумки, колдовские! – грянул в комнате
голос Монаха. – В огонь их – и весь сказ, пока порча какая не завелась от
них! Пока беда на город не перекинулась!
