Высокий гладкий лоб Лизы перечеркнула морщинка.
– Что значит – «и ты тоже»?
Я спохватился и попытался достойно выйти из идиотской
ситуации.
– Ну, в том смысле, что и ты тоже могла забеременеть!
Вроде мы предпринимали необходимые меры.
Лиза развела руками.
– Врач сказал, такое случается, ни один контрацептив не
дает стопроцентной защищенности. Но это еще не все!
– Да? – пробормотал я, хватая со стола
салфетку. – Сделай милость, говори дальше.
– О своем интересном положении я узнала некоторое время
назад, – спокойно вещала Лиза, – и приняла решение рожать.
Рубашка моментально прилипла к спине.
– Ну… в общем, конечно… – промямлил я.
Лиза усмехнулась.
– Ваня, я вовсе не собиралась уходить к тебе от Юры,
извини, но жить в нищете – это не для меня.
– Ясно, – пробормотал я.
– Потом, – продолжала Лиза, – я была искренне
уверена, что забеременела от Юры. Видишь ли, мы с тобой пользовались защитными
средствами, а с мужем я спала так, хоть и редко, но он оказывался в моей
постели. Поэтому, убедившись в правильности предположений, я с радостью
сообщила Юре: «Ты скоро станешь отцом». Ну кто бы мог подумать, как развернутся
потом события!
– И что случилось? – севшим голосом
поинтересовался я.
– Юра молча встал и ушел, а через пару часов заявилась
его сестричка Лера и заявила: «Уматывай, убирайся из дома в чем есть. Брат тебе
голой взял, такой и уйдешь».
Пораженная Лиза попыталась узнать, что же произошло, и
услышала сногсшибательную информацию. Оказывается, Юра, переболевший в детстве
свинкой, был бесплодным, детей у него просто не могло быть. Муж, стесняясь
патологии, никогда не сообщал жене о своей физиологической особенности.
– Ты шлюха, – орала Лера, – выматывайся
вместе с нагулянным добром к той коломенской версте, с которой тогда в кино
была.
– И вот теперь, – стараясь сохранить сдержанность,
завершила рассказ Лиза, – я оказалась на улице, без вещей, кредитная
карточка заблокирована, ключи от машины отняты, охране велено не подпускать
меня на пушечный выстрел к поселку. Все организовала Лера, она давно меня
ненавидит, в свое время сестрица подкладывала под брата подружку, да Юра на
меня внимание обратил. Сам понимаешь, пробил час мести. И куда мне податься?
Друзей близких нет, один ты. За гостиницу платить нечем. Отправиться на
историческую родину в Ростов-на-Дону? И чего? В родительских апартаментах полно
народу проживает, тут еще я заявлюсь, да с животом в придачу. Ваня, дай совет,
как мне поступить?
Я схватил бутылку минеральной воды, выпил ее прямо из
горлышка и брякнул:
– Давай отвезу тебя к хорошему гинекологу, а потом
посмотришь по ситуации. Может, сказать Юре… э… э… Ну, что ты ошиблась! Тест
наврал! А поскольку не знала о бесплодии мужа, то…
– Ваня! – хрустальным колокольчиком прозвенела
Лиза. – У меня четырнадцать недель.
– И что? – икнул я. – При чем тут количество
дней?
Лиза усмехнулась.
– Твоя наивность в некоторых вопросах граничит с
пещерностью. Аборт делают до двенадцати недель. Нет, теоретически прервать
течение беременности можно на любом сроке, но поздняя чистка очень опасна для
здоровья женщины и к тому же абсолютно аморальна.
Я растерянно оглянулся по сторонам.
– Но почему ты так запустила беременность? –
спросил я.
Лиза усмехнулась.
– Юра часто говорил: «От детей одна морока, не стоит
переживать, что их у нас нет». Я ведь не знала о его бесплодии и полагала, что
муж просто утешает меня, так как я не беременела. С другой стороны, я не
исключала возможности, что он и в самом деле не слишком чадолюбив, но дитя
скрепляет брак, вот я и дотянула до такого момента, когда вмешиваться поздно.
Полагала, Юра сначала испугается, все мужчины трусы, впадают в ужас при
известии о скором отцовстве, но потом увидит малыша, растает, и отлично жизнь
пойдет, я стану ребеночка воспитывать, все не так скучно будет. А видишь, что вышло.
Извини, Ваня, но ты, как порядочный человек, обязан теперь о нас позаботиться,
раз Юра не способен к зачатию, то стопроцентно я забеременела от тебя.
Я потряс головой и попытался выдавить из себя хоть слово, но
из горла донеслось шипение.
– Конечно, – вещала Лиза дальше, – я привыкла
к определенному уровню жизни, и меня коробят твои «Жигули». К тому же они
узкие, некуда будет коляску ставить…
– Дача, – пробормотал я, – огурчики,
помидорчики, баня, друзья, шашлычок, тихое семейное счастье.
Лиза скривилась.
– Я не слишком разделяю простонародные увлечения типа
вскапывания огорода и песен под гармошку, но, если ты любитель подобного
времяпрепровождения, спорить не стану. Ладно, поехали.
– Куда? – подскочил я.
– Как это? К тебе, естественно, не на вокзале же мне
жить.
– Я обитаю с Норой.
– И что?
– Хозяйка будет недовольна.
– Ладно, тогда сними квартиру, – твердо заявила
Лиза, – и дай денег, у меня ни одежды, ни еды. Что притих? Любишь
кататься, люби и саночки возить.
Внезапно перед моими глазами развернулась дивная картина.
Иван Павлович, обвитый словно тягловый владимирский тяжеловоз ремнями, тащит в
гору череду санок. На одних, с ключами от дачи в кулачке, развалилась
беременная Вера, на вторых сидит сверкающая бриллиантовыми серьгами, тоже
находящаяся в интересном положении Лиза, замыкает «поезд» радостная Николетта,
невесть как оказавшаяся среди будущих матерей. Мои ноги скользят по жидкой каше
из глины и снега, спина покрыта потом, руки дрожат, вверх я даже боюсь
смотреть, плато, куда следует во что бы то ни стало дотянуть саночки, находится
настолько далеко, что о конечной точке путешествия лучше и не думать. И потом,
некое чувство подсказывает, что там, на горе, кладбище с разверстой могилой, в
кучу вынутой из нее земли воткнута табличка с надписью: «Место для господина
Подушкина, мастера спорта по вляпыванию в неприятности».
– Не ожидала от тебя, – с укоризной качнула
аккуратно уложенной головой Лиза, – ну что ж! Отправлюсь на вокзал, к
бомжам, твой ребенок появится на свет у станционного туалета.
Я встал.
– Поехали.
– Неужели решил снять для меня крохотный
уголочек? – заерничала Лиза.
