Я аккуратно убрал документ в барсетку. Люди, как правило,
крайне невнимательны, практически никто не замечает достаточно крупные буквы,
складывающиеся в надпись «Частное детективное агентство «Ниро». Но, может, оно
и к лучшему? В России милицию не любят, побаиваются и одновременно считают
защитницей. Во всяком случае, те журналисты, которые с экрана и с
газетно-журнальных полос обвиняют людей в серо-синей форме во всех возможных
грехах, в случае ограбления кидаются именно в районные отделения с воплем:
«Помогите».
Ну а простые люди при виде ментов моментально становятся
откровенны и рассказывают то, о чем предпочли бы умолчать в ином случае.
– Чего я сделала-то? – растерянно забормотала
Ляля. – Если вы по поводу вчерашнего, то у меня день рождения был. Я ж тут
живу, ну и собрала гостей, чуть-чуть потанцевали, но в одиннадцать разошлись.
Если вам Наталья Петровна из двадцать третьей наврала, будто мой брат на
лестнице нагадил, то не верьте, Сеня не пьет, и вчера его…
– Не волнуйтесь, – приветливо сказал я, –
речь пойдет совсем о другом. Можно я зайду внутрь? Или вы хотите, чтобы Наталья
Петровна из двадцать третьей в деталях слышала нашу беседу?
– Ступайте скорей сюда, – забеспокоилась
Ляля, – ботинки только снимите, у Галины Леонидовны эксклюзивный паркет,
африканский кедр.
Я молча влез в жесткие резиновые тапки. Африканский кедр,
ну-ну!
Ляля провела меня на кухню и заботливо спросила:
– Может, чайку?
– Лучше сразу к делу, – ответил я и вытащил
рисунок. – Скажите, у Галины Леонидовны есть такая сумка?
Домработница всплеснула руками:
– Неужто нашли? Вот уж никогда бы не поверила!
– Сделайте одолжение, – попросил я, –
объясните спокойно. Значит, сумку знаете?
Ляля села у круглого, покрытого красивой кружевной скатертью
стола и зачастила. Я очень внимательно вслушивался в ее достаточно правильную
речь. Ситуация сначала показалась вполне банальной. Домработница бойко
рассказывала о хозяевах.
Галя и Миша Кусковы жили достаточно скромно, особых денег не
имели, и запросы их были невелики, но потом вдруг неожиданно случилось чудо.
Михаил решил заняться немудреным бизнесом, побегал по инстанциям, собрал
необходимые бумажки и поставил в одном из отдаленных районов столицы машину,
организовал пункт по сбору пустых бутылок. Расчет у мужика был простой –
стеклянную тару он принимает, допустим, за пятьдесят копеек, а на переработку
сдает по семьдесят, разница должна осесть в кармане. Галя, как верная жена,
одобрила супруга.
– Все равно меньше, чем в твоем НИИ, не получишь, да и
я из детского сада ерунду приношу, – сказала она, благословляя бизнес.
Супруги продали единственную семейную реликвию: кольцо и
серьги с крупными камнями, антикварную драгоценность, доставшуюся Гале от
прабабки, и приобрели «Газель». Поскольку средства не позволяли нанять работника,
Галя, сама обрядившись в синий халат, стала общаться с бомжами и пенсионерами,
Миша ворочал ящики и гонял «Газель» на перерабатывающий завод.
Через год у четы имелось двадцать два грузовика, Кусковы
ухитрились монополизировать никем ранее не охваченный рынок. В семью пришел
достаток, Миша и Галя начали меняться. В квартире сделали хороший ремонт и
обставили ее шикарной мебелью, купили иномарку, приобрели дачу, завели в
холодильнике икру, крабы, авокадо и сырокопченую колбасу. Галя открыла для себя
мир дорогих магазинов, а Миша начал курить сигары и разбираться в галстуках.
И тут о супругах вспомнили родственники, откуда-то они
узнали о благополучии Кусковых и начали активно набиваться в гости. Галя с
огромным удивлением выяснила, что у нее, оказывается, есть куча сестер, дочерей
папы от первого брака, а у Мишки нашлись тетки по линии матери, все, как одна,
многодетные, бедные и голодные.
Сначала Галя и Миша, слегка стыдясь своей удачливости и
богатства, помогали всем, засовывали в разверстые рты еду, а в протянутые руки
деньги. Потом Галя поняла, что аппетиты родственников увеличиваются, а
сберегательный счет в банке тает, словно сахар в горячем чае. Она занервничала
и отказала одной из теток в дотации, разразился дикий скандал, в результате
которого наглая родственница с воплем: «Чтоб вам в гробу рот купюрами
заткнуло!» – вылетела из квартиры Кусковых.
А Галя и Миша приняли историческое решение: они более никому
милостыню не подают, и вообще, отчего милых родных не было около Кусковых в те
годы, когда супруги не могли себе позволить сыр на бутерброды?
Разозленные побирушки первое время звонили Гале и говорили
гадости, потом сменили тактику, начали плакать и жаловаться, но Кусковы сцепили
зубы и не дрогнули. Мало-помалу буря утихла, и супруги зажили счастливо,
спокойно собирая себе на безбедную старость.
Примерно год тому назад, поздно вечером, в непогожий,
холодный октябрьский день в квартире Кусковых раздался звонок. Ляля открыла
дверь и увидела худенькую, почти прозрачную девочку лет семнадцати. Одета непрошеная
гостья была совершенно не по погоде, в коротенькую юбчонку из кожзама и
курточку, едва прикрывавшую грудь.
– Здрассти, – пролепетала она, – дядя Миша
тут живет?
– Который? – поинтересовалась Ляля. – Дядь
Миш полно, ты фамилию назови.
– Кусков, – пробормотала бледная, как дешевый
йогурт, девица и упала в обморок.
Ляля кинулась к хозяевам, Галя, человек не злой и даже
скорей сердобольный, мигом вызвала «Скорую», приехавшие медики вынесли вердикт:
у незнакомки голодный обморок.
После энного количества уколов замученное существо обрело
членораздельную речь и сумело сообщить о себе необходимые сведения.
Девушку звали Катей Воскобойниковой, ее бабка Ольга Ивановна
приходилась родной сестрой бабушке Миши. В ранней молодости женщины дружили, но
потом жизнь расшвыряла их по разным углам, Ольга Ивановна после окончания учебы
отправилась в деревню, где и проработала учительницей до самой смерти, а Елена
Ивановна была ткачихой, жила в Москве. Родственницы давно не общались, не
переписывались, не созванивались. Елена Ивановна скончалась в начале
семидесятых, а вот Ольга Ивановна, хоть и была на три года старше, проскрипела
до нынешнего лета, скорей всего свежий воздух продлил ей жизнь.
После смерти бабушки Катя осталась одна, ее родители
давным-давно погибли, утонули во время рыбалки. Катюша только успела окончить
школу, как Ольга Ивановна преставилась. Глупая девочка, решив, что ей нечего
делать в умирающей деревне, надумала кардинально изменить свою судьбу. Для
начала она продала скромный бабушкин домик и с вырученными деньгами поехала в
Москву, поступать в университет.
