– Занят по горло.
– Ага, и со мной то же самое, – воскликнул
Макс. – Боже, сколько вокруг кретинов!
– Что-то случилось?
– Ничего экстраординарного, – сообщил
приятель, – просто некоторые люди ведут себя идиотским образом. Вот утром
у меня был дядька, его квартиру ограбили, причем весьма ловко. Хозяин тянул
лямку ночной смены, жена спала дома. После полуночи в их комнаты проник вор и
ухитрился вынести много ценностей, тетка не проснулась.
– Мне тебя жаль, – с жаром воскликнул я, –
небось потерпевший ходит по начальству, скандалит.
– Да мы грабителя взяли, оперативно сработали.
– Чем же дядька недоволен?
– Наоборот, рад до смерти.
– Чего тогда к тебе приходил? Если скажешь, что он
принес в благодарность испеченные женой пирожки с мясом, не поверю.
– И правильно, – горько вздохнул Макс, – у
нас ведь как: повисло дело – менты, сволочи, виноваты! А если все путем,
преступник за решеткой, так и благодарить не стоит, в виде исключения эти
дураки работу нормально выполнили. Ты в газетах хоть одну хорошую статью про
нас читал? Вот про оборотней только ленивый не написал.
– Так чего потерпевший тебя дергает? – продолжал
удивляться я.
Макс неожиданно развеселился.
– Цирк! Требовал устроить ему свидание с грабителем.
– Зачем? Решил парню по физиономии лично надавать?
Приятель расхохотался:
– Нет. Я ему, естественно, отказал. Объяснил, что это
строго запрещено, так наш потерпевший чуть ли не на коленях умолять стал: «Ну
что вам, трудно? Мне с ним всего десять минут наедине потолковать надо».
Максим удивился до крайности.
– Объясните, зачем вам сей субъект?
Опасливо оглядываясь по сторонам, потерпевший выдал:
– Понимаете, жена у меня ваще! Помесь служебной собаки
с бетономешалкой. Я ей говорю: «Маша, ты ложись, приду в полночь», а сам
подзадержаться могу… ну… там… ясно?
– Более чем, – кивнул Макс, – одного не
пойму, грабитель тут с какого боку?
– Вроде моя циркулярная пила спит, – безнадежно
продолжил мужик, – но слух жуткий имеет, стоит мне в квартиру вползти, а
она тут как тут, в коридор вылетит, руки в боки упрет и завизжит:
– На часы глянь, урод! Где шлялся, сукин сын?
Вот я и хочу у вора узнать: ну как он ухитрился к нам
попасть и по комнатам так ходить, что мымрина не проснулась, а? Может, он и
меня научит?
– И как ты поступил? – засмеялся я.
– Нарушив все инструкции, дал им свидание, –
ответил Макс. – Если бы ты видел супругу несчастного, поступил бы так же,
это…
В ухо вонзилась очередь коротких гудков. Очевидно, я въехал
в какую-то зону, в которой прерывается связь. Сейчас Макс снова наберет мой
номер. И точно, сотовый запикал, я схватил его.
– Алло.
– Ничего не понимаю, – заверещала
Николетта, – какая икра? При чем тут сардины?
– Извини, Николетта, – растерялся я, – но…
– Нет уж! – закричала маменька. – Немедленно
разберись! Не желаю с ней общаться! Вообще!
– С кем?
– С этой!
– Ты поссорилась с Кокой?
– Нет.
– Не поладила с Зюкой?
– Нет!!!
– Поспорила с Макой?
– Нет!!!
– Обиделась на Мисюсь?
– Вава, ты идиот, – рявкнула маменька, –
изволь ей объяснить: никакой икры! Я не ем рыбьи яйца! Все! Вон! Немедленно
сюда! Всех с лестницы спущу! Понял?
Поток истеричного визга оборвался, в полном недоумении я
уставился на притихший аппарат. Ну и ну! Николетта, конечно, несдержанна, но
обычно я способен понять причину истерики, сегодня же она осталась тайной,
единственное, что я сумел сообразить: маменька не желает есть икру.
Продолжая пребываать в крайнем удивлении, я набрал номер.
– Алле, – проскрипела Тася.
– Не говори вслух, кто звонит, – предостерег я.
– Ага.
– Что у вас случилось?
– Тык… э… в общем, за бельем прикатывайте, раз вы
прачечная.
– Она рядом?
– Точно.
– Злая?
– Жуть! Чистая горгона, то есть белье должно быть
чистым-пречистым!
– Понял. Мне приехать?
– Упаси бог! Э… упаси бог вас опять полотенца махровые
накрахмалить. Вот чаво, недосуг с вами трепаться. Ща хозяйке пену в ванне
взобью и покалякаем, усек, Ваняша? То есть… Э… Иван… э… Иванович!
– Перезвони, когда Николетта пойдет в душ.
– Заметано, – крикнула Тася.
Я припарковался возле маленького кафе, купил чашку эспрессо,
сандвич с телятиной и стал медленно жевать, наблюдая, как прохожие несутся по
тротуарам. Низкие черные облака повисли над городом, резко похолодало, поднялся
ветер, впрочем, чего ожидать тепла, на календаре середина ноября.
Спокойную трапезу прервал звонок Таси.
– Она моется, – прошептала домработница.
– Говори скорей, – тоже отчего-то понизив голос,
велел я.
Запинаясь и кашляя, бывшая нянька вывалила на меня ворох
информации. Вкратце события выглядели так. Сегодня утром Николетте позвонила
девица и сказала:
– Ваня вчера перепутал сумки, сначала принес мне ваш
клубничный йогурт.
– Что? – взвилась маменька. – Я ненавижу сию
ягоду.
– Мы с вами удивительно похожи, – обрадовалась
нахалка, – я тоже терпеть ее не могу, но Ваня пояснил: продукты ваши,
сгонял в машину, принес другой пакет, я просто взяла, внутрь заглянула уже
после Ваниного ухода. И вижу – снова ваше. Там икра, сардины…
Можно я не стану дословно приводить слова маменьки, которыми
она осыпала звонившую.
