Глава 26
– Люди бывают умные и глупые, – щебетала
маменькина подружка, вводя меня в гостиную, оформленную в удручающе мрачных,
синих тонах. Верхний свет тут не горел, в помещении светил лишь один неяркий
торшер, впрочем, это излюбленная уловка стареющих великосветских дам, не
желающих демонстрировать пигментные пятна и морщины, испещряющие лицо, несмотря
на все ботоксы, пилинги и подтяжки.
– Глупые людишки, – вещала Кока, – собирают
рублики, предполагая, что к старости развяжут чулок, вывалят оттуда купюры и
заживут без проблем. Ну почему никому из скупцов не приходит в голову
элементарная мысль об инфляции? Не следует забывать, что мы граждане России,
страны непредсказуемых событий, ну случится очередная реформа, введут новые
деньги, и что будешь делать с ассигнациями? И во что вложить накопленное? Ну
скажи, Ваня?
– В недвижимость, – поддержал я разговор, –
купить квартиру, потом сдавать, на кусок икры хватит.
– Наивный ты, – вздохнула Кока, – молодой,
неопытный. Издадут какой-нибудь закон и отнимут жилплощадь. Нет, лучше всего
это, смотри!
Жестом фокусницы Кока открыла стоявшую на столике большую
шкатулку из натуральной кожи. Множество камней засверкало разноцветными
искрами.
– Драгоценности радуют душу, – воскликнула
Кока, – и, кроме того, случись беда, всегда можно продать колечко,
выменять его на хлеб. Только собирать надо не дешевку, а эксклюзив. Вот,
допустим, этот браслет – золото, эмаль, сапфиры. Сделал его на заказ мой муж,
пришлось хаму разориться, поскольку… Ладно, предыстория неинтересна, хотя и
поучительна. Скажу тебе честно, никогда не устраивала супружнику скандалов с
битьем посуды и расцарапыванием противной морды. Нет, узнав об очередной
совершенной им гадости, начинала плакать, и этот потаскун рысил к ювелирам.
Представляешь, он мне изменял! Ну не сволочь ли? Хотя в конечном итоге только
лучше получилось, избегался и умер, а подарки остались. Так ему и надо, не
катайся в чужих постелях, люби жену, которая посвятила тебе свою жизнь. Еще
глянь на сережки, изумительная работа, мне их преподнес Эдик Лагуна, на память о
двух днях, проведенных в Сочи. Боже, какие это были сутки! Мой хам отправился в
командировку, а я… Впрочем, неинтересно тебе чужие откровения выслушивать.
Я спокойно рассматривал камни, все-таки женская логика
непостижимая вещь. Муж Коки, преждевременно загнанный в могилу ревнивой,
вздорной супружницей, за каждый поход налево расплачивался золотишком, а верная
жена, рыдавшая от обиды и унижения, ухитрялась съездить на курорт с Эдиком и
обрести в качестве платы за свое тело антикварные сережки. Впрочем, не станем
никого осуждать, я пришел к Коке не читать мораль, а разузнать кое-какую
информацию.
– Комплект сделал Гофмайстер? – приступил я к
делу, прикидываясь наивным валенком.
– Этот? Нет, – затрясла головой Кока, – Борис
работал намного лучше, к сожалению, у меня есть всего лишь одно ожерелье,
состряпанное Гофмайстером. Хотя, может, наоборот, к счастью. Вон оно,
украшенное фигурками леопардов, это сейчас орнаментом из животных никого не
удивишь, а в начале семидесятых я произвела фурор на приеме! Некоторые гостьи
не стесняясь подходили и спрашивали: «Какая красота, никогда не встречала
подобную», – а я спокойно отвечала: «Досталось от прабабки, ему и в самом
деле цены нет». Борька умел делать вещи, обладал фантазией.
– Отчего же тогда вы не сообщили, что колье – работа
Гофмайстера?
– Еще чего, – скривилась Кока, – антикварное
украшение – это шикарно.
– А почему не заказывали больше у Бориса вещи? Он
дорого брал?
Кока закатила глаза.
– Заоблачную цену, но от клиентов отбоя не было. Просто
Мисюсь нарвалась на неприятность, и я решила не рисковать. Ладно, давай по
порядку, слушай, котеночек, ах, нас остается все меньше и меньше, тех, кто
знает правду, вот уйдем, и с нами на тот свет отправится и истина.
– Вам еще рано думать о смерти, – галантно заметил
я, – молодые женщины не должны говорить о могиле.
– Твоя правда, дружочек, – воскликнула Кока,
бросая взгляд в большое зеркало, занимавшее полстены гостиной, – еще
промучаюсь тут лет сорок, пятьдесят, семьдесят. Может, книгу написать? Такое
знаю, например, об Асе Купец, жене нынешнего…
– Лучше вернемся к Гофмайстеру, – напомнил я.
– Ах, Борька! Ну и жук, – затарахтела Кока, –
отец его тоже ювелиркой занимался, жил в Петербурге. Но потом у старика
Гофмайстера случилась некая неприятность, и он удрал в Москву.
Рассказ Коки, словно пьяный мужик, идущий из трактира домой,
потек, спотыкаясь и частенько заваливаясь на сторону. Я, хорошо знающий Коку,
не перебивал ее, просто отбрасывал несущественные детали, старательно вычленяя
костяк событий.
Для тех, кто никогда не жил при Советах, поясню: в
коммунистические времена в дефиците было все, начиная от молока и заканчивая
автомобилями. В те годы люди повсеместно употребляли глагол «достать», никто не
спрашивал: «Ваня, где ты купил ботинки?» Вопрос звучал иначе: «У кого достал
обувь?»
И подобная фраза была более верной, еда и шмотки именно
добывались, подчас заковыристыми путями, в темных закоулках подвалов и
подсобок.
Ювелирные изделия тоже были в дефиците. Нет, на прилавках
лежало нечто из золота с синтетическими камнями, но ни одна уважающая себя дама
не хотела носить грубые поделки из желтого металла с кроваво-красными
булыжниками. Впрочем, большинство женщин не желали надевать туфли, похожие на
чемоданы, платья, напоминавшие мешки из-под картошки, и делать «химию на мелкие
палочки».
Тотальная нехватка товаров и услуг породила черный рынок. По
конторам и НИИ бродили улыбчивые мальчики со спортивными сумками, забитыми
польской косметикой, и процветали портнихи, сапожники, парикмахеры, имевшие
частную клиентуру. Естественно, и ювелиры не остались без работы, но если
какая-нибудь швея или цирюльница, призванная к ответу за нелегальную
деятельность, могла, закатив глаза, соврать: «Никаких денег не беру, выгоды не
имею, государство не обманываю, подруге просто так услугу оказываю, докажите
обратное, на меня соседи из зависти настучали», – то с ювелирами дело
обстояло сложнее, им категорически запрещалось законом обрабатывать дома золото
и драгоценные камни.
Иногда мастера попадались и шли в тюрьму, поэтому отыскать
того, кто сделает вам колечко, было трудно. Яков Гофмайстер был одним из тех,
кто не боялся репрессий, злые языки поговаривали, что старик бесплатно клепает
безделушки для жен и дочерей очень «высоких» людей и имеет за услуги от них
охранную грамоту. Так это или нет, было неизвестно, Яков умел держать язык за
зубами, но с дамочек великосветского толка он брал гонорар по полной программе.
