Одноклассник, даже в какой-то степени товарищ и, – страшно сказать, – тайный собутыльник.
Очень талантливый парень был, кстати, в музыкальном отношении.
Сел потом, говорят.
За наркоту.
И – надолго…
…Представили?!
Ага.
И что делать?!
Так прям и сказать парням, чем сегодняшним томным весенним вечерком заниматься предполагаешь?!
Типа, извините, дорогие друзья, но сегодня мой слабый голос не вплетется в ваш славный хор, скандирующий «В Союзе нет еще пока команды лучше “Спартака”!» по причине изучения фигурантом правильности чередования нот в данном музыкальном отрывке?!
Да ебанитесь!
После такого на трибунах, сами понимаете, – лучше вообще не появляться…
…А отчислить меня из сией музыкальной школы по вполне себе уважительной причине абсолютной и, я бы даже сказал, какой-то одухотворенной профессиональной бездарности (к чему все годы обучения тайно и явно стремилась вышеупомянутая Нинель Давыдовна), как выяснилось, – оказалось куда сложней, чем принять.
Ибо при первой же подобного рода попытке на дыбы тут же дружно встали преподаватели и директор школы общеобразовательной, на базе которой и существовала упомянутая, блин, выше Капелла.
Музыканты, они ведь, сами понимаете – народ творческий.
Их больше то самое, ненавистное лично мне, сольфеджио беспокоит, чем какая-нибудь приземленная химия с математикой.
Которые мне, по неизъяснимому капризу судьбы, что называется, «давались»: я даже домашними заданиями по общеобразовательным предметам никогда сильно не заморачивался, а олимпиады все равно чуть ли не каждый год выигрывал.
И по математике, и по химии, и по физике.
И даже – что особенно возмущало интеллигентную музыкально-преподавательскую общественность, – по литературе.
Мои сочинения потом в каких-то специальных педагогических методичках печатали.
Ну и кто ж даст такого выгнать?! – думали преподаватели общеобразовательные.
Мы его в прошлом году даже из комсомола не исключили, несмотря на девять приводов в отделение милиции, прямо со стадиона.
А тут вы, понимаешь, со своим, – понимаешь! – дурацким сольфеджио.
Идите, вон, музыкантов лучше своих дрессируйте, а Лекух пусть показатели для РОНО улучшает да районные соревнования по лыжным гонкам для школы выигрывает.
От этого, знаете ли, тоже кое у кого премии очень нехило зависят.
Так что – не вам одним…
…Так я и жил: на халяву, по возможности пользуясь всеми благами «музыкально-одаренного ребенка», таковым, в принципе, отроду не являясь.
Регулярно и с удовольствием.
И, кстати, – не сильно комплексовал по этому, вполне, можно сказать, заурядному поводу.
Отщепенец, чего уж там.
Некоторые преподаватели из музыкалки меня даже жалели.
А мне – было хорошо…
…Хотя временами, врать не буду – по грани ходил.
По самому-самому краешку.
Помню, классе эдак в девятом, зимой, мы с моим другом и тайным любимцем Нинели Серегой Матюхиным затарились, значит, портвешком в Елисеевском, да и почапали потихоньку в сторону детского городка, что прямо напротив легендарного 108-го отделения милиции располагается.
Место это, кстати, именовалось «Домики» и было для учащихся Капеллы, не побоюсь этого слова, – культовым.
Именно там выкуривались первые сигареты, распивались первые бутылки портвейна, изучались первые аккорды на гитарах и целовались первые девочки.
В любое время, во время любого урока, кто-нибудь из наших там обязательно торчал, так что, если тебе было нужно найти компанию – смело можно было идти на домики, и там – было все…
Так вот…
Идем мы, значит, с Серегой в сторону домиков, у каждого под курткой по бутылке культового «Агдама», а в руке – по брикету мороженого.
Зима в России, ага.
Мороз – под тридцать градусов.
Самое время.
А Серега, чтоб вы понимали, – в концертном хоре поет.
И тут, прямо у памятника великому русскому поэту африкано-эфиопского происхождения, – его кто-то под локоток – хвать.
Нинель.
Немая сцена.
Приехали, что называется.
Потому как у Сереги именно под этим локотком за пазухой заветная бутылка и была заныкана.
Мороженое-то – в другой руке.
Как я тогда прямо у памятника Пушкину не обосрался – до сих пор не пойму, врать не буду…
…Закончилось, правда, все достаточно благополучно.
Отболтались.
Это ведь не самое последнее искусство в этой жизни: сохранять самообладание и уметь говорить нужные слова в нужном месте и в нужное время.
Ну, получил Серега люлей за то, что мороженое на морозе жрет и голос не бережет (меня, как музыкального отщепенца, это не касалось).
Подумаешь.
Мороженое было отправлено в урну, мы – отпущены на свободу.
Куда и отправились – с круглыми глазами и на полусогнутых.
И – чувствуя себя при этом какими-то, совершенно нереальными, героями.
На ровном, что называется, месте.
Правда, одну бутылку выжрали после этого стресса даже не доходя до домиков, тут уж не без этого.
Из горла, прямо под аркой у легендарного кафе «Лира», на месте которого сейчас располагается первый в России ресторан «Макдоналдс», а в те времена изредка лабала не допускаемая на профессиональную сцену малоизвестная самодеятельная группа «Машина времени».
И знаете, что самое интересное?
Ждавший нас на домиках народ, долю которого мы в тот раз, не спросясь, внаглую ополовинили, – нас понял и даже совсем, – ну, то есть ни капельки не обиделся.
Нинель – есть Нинель.
Кое-кто даже по сторонам воровато оглядываться начал: а вдруг следит?
Потом, правда, подуспокоились.
Скинулись еще раз – и кто-то смотался за добавкой, да и все дела.
Хорошее было время.
Доброе.
По крайней мере, для меня лично.
Жаль только одно: что оно, к сожалению, – так быстро закончилось…
А домики, вроде, – до сих пор не снесли, только чуть подреставрировали – и они продолжают оставаться подлинной школой жизни для новых поколений музыкально одаренных детей и прочих, сопутствующих им, оболтусов.
Такие дела…
Глаз урагана. 2006
…Ненавижу ходить на всевозможные «встречи одноклассников».
