А у меня даже сил рассмеяться ей вслед не было. Вытерся салфеткой, попросил счет, закурил.
Нда, думаю…
И с чего она так завелась?
Меня вот, к примеру, думаю, – тоже не дочитали.
Захлопнули на середине, на самом интересном месте.
И – ничего.
Живу…
Футбол эпохи упадка Великой Империи. 1982
– Джипсон! Джипсон! – тычет меня ручкой в спину с задней парты Серега Матюхин. – На футбик сегодня выдвигаешься?!
Джипсон – это я.
Кличка такая школьная.
Хрен его знает, откуда она только взялась, – абсолютно загадочна по происхождению, по крайней мере, для меня.
На гитаре я, естественно, – не играю.
А на фига?
Учась в такой музыкальной школе, среди таких талантливых парней, да еще и не обладая даже самым приблизительным музыкальным слухом, – лучше все-таки оставаться потребителем.
И – скромнее и – тупо правильнее.
Впрочем, об этом я, кажется, писал.
Цыган в роду – тоже нет.
Тем не менее – Джипсон.
…Откидываюсь назад, чтобы можно было говорить как можно тише.
Ухмыляюсь.
Все-таки контрольная по алгебре.
А математичка, Вера Николавна, меня настолько терпеть не может, что в прошлом году умудрилась всобачить «четверку» по геометрии, несмотря даже на вопиющий, с ее точки зрения, факт победы вашего покорного слуги на районной, и получения призового места на городской Олимпиадах по математике.
Для нее поставить мне очередную «пятерку» за уже решенную «контру» – как серпом по одному месту.
Несмотря на то, что по понятной физиологической причине именно это место у Веры Николавны напрочь, извините, отсутствует.
Ага.
Ей только повод дай – немедленно выгонит с урока.
И держите, любезный, свой «неуд», – не мытьем, так катаньем…
…Презрительно кривлю губы, подмигивая одним глазом Матюхину.
– Аск… спрашиваешь…
…Вера Николавна, кстати, помимо всего прочего, – еще и наша классная руководительница.
Крови я ей – попортил немало, чего уж там говорить.
Типичная «шестидесятница», поклонница «доверительных отношений с детьми», походов с пионерскими кострами и коллективным пением Визбора с Окуджавой под хреново настроенную гитару.
«Возьмемся за руки, друзья»…
…Чуть позднее она добьется неполучения мною золотой медали (отказавшись ставить «примерно» в графе «поведение»), а выпускную характеристику напишет такую, что ее потом, втайне от Веры, будет переписывать наша милейшая директриса – Царствие ей Небесное, Антонине Георгиевне, замечательная тетка была, – относившаяся ко мне более чем лояльно.
Подпись классного руководителя, каюсь, – подделывал на этой характеристике лично – правда, в присутствии директора.
А как тут не перепишешь и не подделаешь?!
Представьте себе такую формулировочку в этой самой характеристике, да для шестнадцатилетнего подростка в начале восьмидесятых, еще при живом Андропове (я пошел в школу с шести лет и заканчивал, соответственно, в шестнадцать): «внимательно изучает труды Маркса и Ленина для того, чтобы оголтело критиковать основоположников Учения и использовать свои знания в антисоветской агитации среди школьников».
Нормально, да?!
Университет, говорите?!!
В дворники бы не приняли ни фига…
Если только – сразу на Лубянку.
Вот тебе, блин, – и Визбор под гитару…
Вообще, не очень люблю это предельно лживое и неискреннее поколение. Большего количества добровольных и романтических стукачей, чем эти «технические интеллигенты шестидесятых», наверное, и представить себе невозможно.
Ну, да бог с ними со всеми.
Антисоветчиком, кстати, я в ту пору прекрасную и близко не был, нечем тут особо гордиться.
А вот Маркса с Лениным и вправду читал: просто хотелось хоть как-то разобраться в окружающем меня мире.
По-моему, – так вполне себе нормальное явление.
А вот то, что Вера Николавна не могла ответить на задаваемые мною вопросы, так это, думалось мне, – проблемы не мои, а исключительно самой Веры Николавны.
Как же я был в ту пору наивен…
…Ладно.
Не об этом речь.
До выпускного еще далеко, целый десятый класс, а у нас сегодня – футбол, и все пока безмятежно…
…После уроков немедленно подрываемся с Тюхой и Лехой Мироновым по кличке Рыжий к кинотеатру «Россия» – там в буфете со вчерашнего дня продают безумно горькое и модное пиво: «Московское оригинальное».
Дорого, конечно.
Но – форс есть форс.
Видок у нашей троицы – совершенно замечательный.
Школьную форму мы с ними в десятом классе, понятное дело, надевали исключительно в дни проверок из РОНО, когда не надевать ее считалось запредельной борзостью.
Мы так далеко не заходили, ага.
А зачем?
Пару дней в году – можно и потерпеть, чтобы все остальное время голову поменьше трахали.
Сегодня, к счастью, никакой проверки нет, и все трое – в протертых до белизны джинсах и грубой вязки свитерах.
А вот дальше – уже начинаются различия.
Потому как парни – в модных заграничных болоньевых курточках (у Сереги отец работает в «Электронзагранпоставке», привозит иногда), а я – в предмете их тайной зависти: грубой брезентовой «геологической» штормовке.
Учебники у всех троих в противогазных сумках, разрисованных от руки шариковыми ручками спартаковскими «ромбами» и «пацификами».
Там же, в противогазных сумках, тщательно спрятаны от посторонних учительских глаз сигареты и красно-белые «розы», фанатские шарфы. У Тюхи – «фирменный» ливерпульский, у нас с Рыжим – «самовязы», но тоже очень модные и ахуенные.
Словом – красавцы.
Центровые.
Причем – совсем-совсем взрослые.
Нас даже на стадион пускают спокойно на вечерние матчи «без родителей», не задавая лишних вопросов.
И – пиво, кстати, – тоже продают.
Вот только пить его прямо в буфете кинотеатра мы пока что стремаемся…
Лучше – на домиках…
…На домиках к нам присоединяются еще двое наших одноклассников-спартаковцев: Страус и Хорыш.
А также учащийся в другой школе, но живущий по соседству «нацист» Клепа и мелочь из классов помладше: во главе с мрачноватым Кисой, не по годам широкоплечим румяным Дидой и вездесущим добродушным армянистым Трафиком – сейчас широко известным стране в качестве блатного шансонье Трофима.
