— Да Бог с ними, с раками, — констатировал Художник, повернувшись в сторону водилы. — А вот пивка бы холодненького… Лети, спаситель!
И спаситель полетел, с высоты своего полета высокомерно поплевывая на докучливые правила дорожного движения. Ни Князь с Корном, ни телевизионщики против такого высокомерия не возражали.
Гаишники, впрочем, тоже.
Машину Князя в городе, судя по всему, знали, и Глеб впервые в жизни порадовался близости к властным структурам.
Стыд, он, может, потом и придет, но пива-то хочется сейчас.
Немедленно.
Первые кружки — высокие, запотевшие — были встречены в благоговейном молчании и выпиты практически залпом.
Вторые — тоже.
А вот третьи…
Третьи пились уже не спеша, под хруст рачьих панцирей и неспешную беседу о будущей документалке.
План Глеба был одновременно прост и «бронебоен»: Южноморск — ностальгичен, слишком много народу отдыхало в нем в детстве и юности, до развала Империи, слишком много будет у зрителей щемящих «привязок» к местным красотам, к узнаваемым с детства местам, слишком многим очень бы хотелось, чтоб всё в этом городе было хорошо.
Вот от этого и оттолкнемся.
А параллельно расскажем о практически отсутствующей в курортном городке уличной преступности, о строительстве новых отелей и санаториев, о реконструкции старых, знакомых с детства здравниц.
Так что, помимо ваших избирательных технологий, господин Князев, еще и доброе дело сделаем, завернув сюда часть туристических потоков с Кипра, из Греции и прочих Турций. А то наши люди туда ведь не просто сами едут, но еще и деньги везут, которые для государства российского в нынешних обстоятельствах отнюдь не лишние.
Согласны, господин Князев?
Господин Князев был согласен безоговорочно.
На том и порешили.
После чего перешли сначала к четвертой, а потом и пятой кружкам ледяного чешского, к новым килограммам фантастических севанских раков, импортируемых в Южноморск предприимчивыми местными армянами. Постепенно утренний опохмел перешел в полноценное дружеское застолье.
Чего, собственно говоря, и следовало ожидать с самого начала.
Война войной, а обед — по расписанию.
После обеда Художник с Рустамом отправились снимать проезды и местные достопримечательности для исходника, а Глеб с Князем и Корном вернулись в «Федерацию» вздремнуть.
Быть начальником — это не только больший геморрой, но и некоторые приятные преимущества.
Иначе никто бы в эти самые начальники особо и не стремился.
Глава 15
Проснулся Глеб на сей раз где-то в районе пяти, и пробуждение это было отнюдь не печальным. День еще только начал переходить в густые южные сумерки, занавеску распахнутого настежь окна шевелил прохладный предвечерний ветерок, и дышалось в этой благодати удивительно легко и спокойно.
Глеб уселся за шикарный санаторский письменный стол и, раскрыв любимый походный ноутбук, принялся за работу. Вчерне набросал сценарный план, обозначил возможные места съемок, прикинул, кого стоит проинтервьюировать.
Так: начальник милиции — обязательно, паратройка местных бизнесменов, в том числе — генеральный «Шератона».
Ларин его как-то видел по ящику, мужик фактурный, да и разговаривать вроде умеет.
И обязательно улицу.
На исходник — пару десятков «проходок», потом при монтаже лишнее само отсеется.
А вот депутаты — пошли они на хрен.
Перебьются.
Неплохо бы еще, кстати, и погранцов зацепить — рядом граница мятежной Абхазии, как там, все в порядке?
Надеюсь, что в порядке…
Так, что еще?
Ага.
С моря бы хорошо поснимать, с катера.
Должен же быть у местной власти какой-никакой катерок?
Обязательно должен.
А это простенькая вроде штука, но настроения добавить должна.
Нужного такого настроения.
Слегка ностальгического.
И — музыка.
Фоновая, но в то же время несущая весьма серьезную смысловую нагрузку.
Что-нибудь типа «Утомленного солнца».
Надо потом будет порыться в архивах.
Здесь важно, чтоб слегка потрескивало.
Чтоб старики за сердце схватились, да и молодежь пробило на легкую эдакую тоску.
Это очень важно, стоит пометить.
Так, что еще?
Психа, может, какого среди аборигенов подыскать? Краеведа там какого-нибудь, насмерть влюбленного в каждую галечину на местном пляже? Чтоб рассказал об истории вопроса…
Нет.
Лишнее.
Перегруз.
Знаем мы этих психов, сначала весь формат к едрене матери переломает, а потом еще руководство Канала кляузами замучает: какое право имели нахальные журналюги, жирующие на народные деньги, вырезать именно это его слово, обращенное к тому самому народу.
На фиг, на фиг…
К терапевту…
Но мысль-то, в сущности, верная — чуток истории не повредит.
Стоп!
У них же здесь где-то дача должна быть!
Та самая, Отца Народов!
Блин!
А ведь это тема…
И в формат ложится так, будто специально под него придумана!
Наследие Империи!
А это, ныне, господа, — ой как модно…
Помечаем…
Когда Глеб оторвался от компьютера, за окном было уже конкретно темно, а в животе не менее конкретно урчало. Он лениво потянулся, накинул куртку, сунул во внутренний карман бумажник, а в боковой пачку сигарет и зажигалку и отправился проторенной вчера дорожкой в «Панораму». Перекусить наскоро и, быть может, выпить пару-тройку стаканов виски — как-никак, заслужил.
Одна идея с дачей Сталина чего стоит…
Может, в профессиональные пиарщики податься?
Да нет, ну его на фиг…
Противно…
В баре его встретил все тот же приглушенный оранжевый свет, пара вчерашних девиц у стойки и в совершенный дребадан пьяный Художник в обнимку с литром «Ред Лейбла», который немедленно сообщил, что Князь с Корном рванули в город по каким-то неимоверно срочным делам, увезя с собой Игорька, а негодяй Рустам послал его на хер и отправился спать в номер.
Вот он, Художник, и надирается здесь, в этой гребаной меланхоличной атмосфере курортного разложения, причем, что характерно, в совершенно не подобающем мужчине его лет и комплекции одиночестве.
