А еще говорят, что после хорошего вискаря похмелья не бывает.
Еще как бывает…
И рецепт прост.
Надо только выпить побольше.
Он дополз до ванной, растворил в стакане две таблетки байеровского аспирина и долго и мучительно наблюдал, как эта хрень кипит и плавится, то поднимаясь, то опускаясь. Запил образовавшейся холодной благодатной шипучкой скользкую капсулу пенталгина и чутко прислушался к организму.
Как ты там, родной?
А-а-а, черт…
Один хрен, раньше, чем минут через пятнадцать, не подействует…
Глеб медленно, стараясь не расплескать мучительную головную боль, выполз из ванной, накинул на голое тело куртку, взял со стола пачку сигарет и поплелся на балкон.
Может, хоть на свежем воздухе полегчает…
Ветерок все-таки.
Морской.
С солью и йодом.
На балконе было и вправду свежо, и ему даже на секунду показалось, что отпустило.
Фигушки.
Одно неосторожное движение, и боль ударила по вискам словно молотком.
Да каким там, на фиг, молотком.
Кувалдой.
Ларин застонал и плюхнулся голой задницей на холодный пластиковый стул.
Прислушался.
Очередной удар постепенно затихал.
Еще немного — и начнет действовать пенталгин.
Ничего.
Прорвемся.
Где наша не пропадала.
И там пропадала…
И сям пропадала…
Глеб наконец-то сумел достать сигарету из пачки и теперь мучительно сражался с непокорной зажигалкой.
Все.
Получилось.
Наконец-то…
Первая, самая сладкая утренняя затяжка ударила легким сиреневым дымом в гортань, растеклась по прокуренным бронхам.
Хорошо.
И голова потихоньку проходить начинает.
Или это только кажется?
Ларин прислушался.
Нет.
И вправду.
Сейчас можно не торопясь докурить и идти обратно в номер.
Досыпать.
С утра будет как огурчик.
Глеб потянулся и лениво отщелкнул вниз докуренную почти до фильтра сигарету.
Внизу неожиданно зашипели.
— Блин! А поосторожнее никак нельзя?
Ларин с интересом перегнулся через перила балкона и вгляделся. Под балконом маячил давешний молчаливый охранник с серо-стальными стылыми рыбьими глазами.
— Что, Сергей, бережем сон отдыхающего народа?
Внизу хмыкнули.
— А чего его беречь-то? Не-е-е… для этого другая смена имеется…
— А что бродишь тогда?
— А чего не побродить-то? Свежо, хорошо… Можно подумать, у вас у одного бессонница бывает.
Глеб тихо рассмеялся:
— Что, Сергей, мысли пачкают мозги?
Охранник коротко, беззлобно хохотнул в ответ:
— Ой, и не говорите, Глеб. Пачкают, еще как пачкают. Вот и хожу. Промываю…
Ларин немного подумал и засунул в рот еще одну сигарету.
И в самом деле: а почему бы и не потрепаться немного?
А потом — спать!
— И о чем задумались?
Сергей вздохнул и тоже полез в карман куртки за сигаретами.
Прикурил, привычно прикрывая слабый огонек дешевенького пластикового «Крикета» от налетевшего порыва свежего утреннего бриза. Выдохнул горький дым недорогой отечественной сигареты в хрустальный воздух раннего приморского утра.
— Да вот… свежо, хорошо… Хорошо, что война сюда не докатилась, а ведь могла. Кавказ…
Ларин тоже чиркнул, высекая огонек из подаренного Князем тяжелого золотого «Дюпона».
Помолчал, прикуривая.
— Нда… Нравится тебе здесь, Сереж?
Внизу снова хмыкнули:
— А то… Тепло, хорошо, море опять же рядом… и спокойно, будто и не в России…
— На девчонок, небось, местных тоже засматриваешься?
Было видно, как в предутренних сумерках охранник пожал массивными плечами.
— Ну, а почему бы и не заглядываться? Молодой еще… Хотя в последнее время меньше стал.
— Это почему?
Было видно, что внизу смутились.
— Да женился я год назад. Мы с ней в одном классе учились… Я пока служил, она замуж сбегать успела, парня родила, а мужик фуфло дешевое оказался, наркоша… Вот я и… Ну, турнул его, короче, женился… Уж больно девка хорошая. Дочку уже родили. Вот сейчас хожу, думаю, хорошо бы их привезти сюда как-нибудь, всех троих. Дмитрий Александрович как-то обещал — типа премия…
Глеб хмыкнул и мягко, по-кошачьи потянулся.
Нда…
Жизнь.
Кстати, и голова уже почти совсем прошла.
И рассветает-то — Господи, как хорошо…
Нет, прав Сергей, прав…
Интересно, отпустят ли Главный с Рафиком Ленку со мной сюда хотя бы недели на две, хотя бы в виде медового месяца?
Стоп.
Ленку?
Запутался ты что-то совсем, старый…
— Нда. Бывает. Я вот и сам, похоже, скоро женюсь. И она тоже — с ребенком. Правда по девкам бегать мне это пока как-то не мешает. — И неожиданно, без перехода: — А ты где воевал-то, Сергей?
Тот помолчал.
— Да везде. Ладно, Глеб. Пойду я, у моря поброжу. А вы ложитесь, вам ведь работать сегодня. Это я — только в восемнадцать заступаю…
Отщелкнул окурок, засунул руки в карманы и вправду ушел.
Глеб хмыкнул.
Повертел между сильными худыми пальцами то, что осталось от сигареты.
Потянулся.
И отправился в номер.
В койку.
Как и советовали.
А что?
Почему бы и не послушаться грамотного-то человека?
Спа-а-ать…
Утро вечера мудренее.
А позднее утро ку-у-уда мудренее утра раннего…
Перед сном он еще успел подумать, что Князю удалось собрать очень грамотную команду.
Рабочую.
В такую и влиться при случае не западло…
И провалился в сон.
А разбудил его, естественно, Художник. Как и в прошлый раз. Эх, Сашка, Сашка…
Он — существо со стальными нервами и без всяческой тебе рефлексии — ночью, разумеется, не просыпался.
