Но эти слова не были произнесены. Божественные уста молчали. По толпе пронесся невольный шепот удивления и восхищения спокойным мужеством, с которым молодой Пророк покорялся судьбе.
Воины с молотками подошли к Нему боязливо и нерешительно.
— Он словно сотворен из мрамора, — заметил один.
— Из мрамора кровь не течет, — сказал его напарник грубо.
Остальные молчали.
Избранное общество пребывало в нетерпении. Юдифь Искариот, блистательная, как всегда, ждала казни с выражением лица довольного ребенка, которому обещано веселое зрелище.
Черные глаза равнодушно и холодно смотрели на Лежащего на кресте. Расшитый драгоценными камнями алый плащ равномерно поднимался и опускался на высокой груди. Казалось, она уже наслаждалась теми муками, которые еще предстояли Приговоренному.
В другой группе людей, бедно одетых, вдруг привлекла к себе внимание женщина, красивая и молодая, как Юдифь, но изнемогшая от слез, с бледным растерянным лицом. Высоко поднимая руки, она упала на колени. Раздался тихий, дрожащий стон.
Никто не подошел, чтобы утешить или помочь. Кто-то смотрел с любопытством, большинство — насмешливо и презрительно. Но из той же группы легкой царственной походкой к ней придвинулась женщина, закутанная в покрывало, и, опустившись на колени, обняла ее.
Юдифь Искариот с презрением глянула на них.
— Следовало бы прогнать камнями грешниц, с которыми общался этот сумасшедший Пророк! — сказала она Каиафе.
— Да, дурное общество должно быть отстранено от того места, где проходишь ты, прелестная Юдифь, — сказал Каиафа, но тень насмешки промелькнула на его тонких, бледных губах. — Потому-то я и прогнал Варавву. Но что касается распутной Магдалины — пока ничего нельзя сделать: женщина, которая ее обнимает — мать Назарянина. Если бы мы лишили ее права оплакивать своего сына с женщинами, с которыми она пришла сюда, то народ возмутился бы против нас. Закон всегда должен идти рука об руку с милосердием. Потерпи, прелестная Юдифь. Ты должна была предвидеть, что в такой толпе нельзя быть одним праведникам! — добавил он с иронией.
Гневный румянец покрыл щеки Юдифь, глаза зловеще засверкали.
— Я пришла сюда, чтобы увидеть смерть Назарянина, — сказала она резко. — Только я буду смотреть на Его мучения не со слезами, Его агония будет моей радостью. Ведь я Его ненавижу! Он внес раздор в нашу семью. Он сделал брата фанатом Своего учения. Был ли человек счастливее Иуды?! Отец его любил, мне он был дороже всего на свете. И вдруг слухи о силе этого тщеславного Пророка выманили его из дома. К чему новая религия тем, кто поклоняется Богу Авраама, Исаака и Иакова и кто с колыбели свято исполняет закон! Иуда Искариот, благородного происхождения, единственный сын и наследник моего отца, странствовал по всей стране с сыном плотника, жил с простыми рыбаками, посещал бедных и прокаженных, когда мог жить в довольстве… Он покинул дом, действовал наперекор воле отца — и все ради самозванца, которого наконец-то уличили в богохульстве и приговорили к давно заслуженной смерти! Моя ненависть к Нему огромна! Я встала сегодня как никогда рано, чтобы присутствовать в суде. Когда народ склонялся к милосердию, я говорила слова, разжигающие гнев, я первая кричала: «Распни Его!»
Каиафа сказал с заметной нежностью в голосе:
— Да, твой крик звучал как серебристый колокольчик… А Иуда мне всегда был симпатичен. Это галилейский Пророк увлек его и заставил бежать из города… Ты не знаешь, куда?
Тоска отразилась на красивом лице Юдифь.
— Не знаю, — ответила она грустно. — Вчера ночью брат приходил ко мне после того, как навел стражу на Назарянина… Он был как помешанный и проклинал и себя, и меня. Я пыталась его успокоить, называла всеми ласковыми именами, какие приходили на ум, но он не замечал моей любви. Пришел отец и стал умолять его вспомнить свой долг перед семьей и отечеством, но он еще громче кричал и бил себя в грудь: «Согрешил, согрешил! Невинная кровь жжет мне руки!» Вырвавшись затем их наших объятий, Иуда убежал в глухую ночь. С тех пор я его не видела…
Две слезинки задрожали на ресницах Юдифи Искариот и упали на драгоценные украшения ее накидки.
— Да, юноша повел себя очень странно, — говорил первосвященник. — Он исполнил свой долг, и надо бы радоваться, а не горевать. Надеюсь, это его настроение временное и все будет хорошо. Утешься этой мыслью, Юдифь, и удовлетвори свою жажду мести — Назарянина уже пригвождают к кресту.
Центурион Петроний поднял руку, давая сигнал к началу пытки, и, к своему ужасу, опять встретил терпеливый взгляд Божественных очей — они, словно две звезды, были полны далекой, неразгаданной тайны.
Петроний не выдержал этого взгляда. Дрожа всем телом, он быстро отвернулся.
Получив приказ, палачи встали на колени и взялись за свою страшную работу. Их сильные, грубые руки, забрызганные кровью двух других распятых задержались на мгновение. А вдруг этот Человек станет сопротивляться? Не лучше ли и Его привязать веревками, как тех? Но глаза, устремленные ввысь, были спокойны. Нет, здесь можно обойтись без пут… Галилеянин поразительно мужествен…
Не колеблясь больше, они стали вбивать огромные гвозди в Его ладони. Потрясенная земля глухим эхом ответила на гулкие удары молотков, звучащих как набат, извещающий о жертве Бога и о спасении мира! А к светлому Престолу Всевышнего полетела мольба распинаемого Сына Божия:
— Прости им, Отец: они сами не знают, что творят.
Глава XIV
Невыносимая жара давила, как груда раскаленного железа. Силы природы были парализованы. Земля словно остановилась в своем вечном путешествии вокруг Солнца. Люди ощущали невольный страх, причину которого никто не смог бы назвать, но страх великий, потрясающий!
Закончив с руками, палачи принялись за ноги Страдальца. Из пробеленного тела лилась кровь. Но Тот, Кого так жестоко истязали, по-прежнему стойко переносил мучения. Его тело молча протестовало против человеческой несправедливости, но Дух, который жил в этом теле, был непобедим.
Многие из стоящих на Лобном месте слышали бесстрашное, святое учение Того, чью пытку они так хладнокровно пришли смотреть. Они слушали Его в поле, на горе или у моря, когда Он говорил им неслыханные вещи — что Бог это Дух и нужно поклоняться Ему духом и истиной. По Его словам, не грозный, мстительный Иегова был Всевышний Творец, а любящий Отец, обещающий Своим детям рай.
Этот распятый по их повелению Человек однажды собрал вокруг Себя толпу бедных, больных и грустивших и, озаряя всех нежной как весеннее солнце улыбкой, сказал: «Придите ко Мне, все страждущие и обремененные, и Я успокою вас».
И они пришли к Нему, эти несчастные люди, они стояли перед Ним на коленях и плакали у Его ног; они целовали Его одежду и землю, которой касались Его ноги; они подносили к Нему детей и доверяли Ему свои горести. И Он, благословляя, возлагал на их головы Свои руки. Эти руки, обладающие таинственной целебной силой и творившие одно только добро, теперь были пригвождены к бревну.
