— Не в мамонте дело! — не сдавался бойкий коротышка, тоже в свою очередь тыча пальцем в индифферентного виновника спора. — Мы его сейчас выпустим, а он потом какую-нибудь катастрофу устроит. Кто возьмет на себя ответственность? Мамонт ваш?
— А вы возьмете на себя ответственность за нехватку фондов, когда отец этого славного юноши выйдет из нашего попечительского совета? У него, между прочим, и братья есть, которые вряд ли тогда пойдут в нашу академию, — давил аргументами господин «Подтяжки».
— И слава богам, меньше позора будет для этого учебного заведения. Мы, между прочим, государственная академия, а не типография для выдачи лицензий за определенную плату.
— Тш-ш-ш-ш! — Замечательные «Подтяжки» поднес палец к губам и покосился на оболтуса, как будто у того был хоть единый шанс не услышать всего разговора. — Не больно-то государство заботится о финансировании своих учебных заведений.
Тут он был прав. В последнее время Грелада сокращала финансирование подготовки магических специалистов — так как готовили их в слишком больших количествах и слишком низкого качества, в то время как страна отчаянно нуждалась в сельскохозяйственных технологах, инженерах и архитекторах, чтобы не плестись в хвосте у своих соседей по пути экономического развития.
— Хоть режьте, а больше двойки я ему не поставлю! — безапелляционно заявил Альбер, для пущей убедительности своих слов снимая с себя меховую шапку и тряся ее пушистым полосатым енотовым хвостом перед самым носом «Подтяжек».
— И порежу, и на кусочки порву! — горячился оппонент, отмахиваясь от волосатой кисточки. — Либо ставьте, либо сейчас же собирайте вещи и пишите заявление!
Коротышка воинственно взбил необычный снежно-белый хохолок оказавшихся под шапкой волос и, кинув испепеляющий взгляд на оболтуса, направился к двери. Я посторонилась, чтобы дать ему дорогу.
«Подтяжки» с гримасой некоторого отвращения покосился на юное дарование и разочарованно протянул:
— Какой преподаватель… был.
— А оценка? — не оценил всей масштабности разыгравшейся трагедии оболтус.
— Поставим мы тебе твою оценку, куда уж теперь деваться. Иди к профессору Индиге, он разберется.
Я снова посторонилась, на этот раз пропустив оболтуса. Только тут «Подтяжки» обратил на меня свое бесценное внимание:
— А вы что здесь забыли? Собеседование еще не началось. Вот приедет госпожа управляющая, тогда войдете. А сейчас вон!
— Собственно, она уже здесь, — наконец решила внести ясность я.
Господин «Подтяжки» сначала посмотрел на меня недоуменно, но потом густые заросли его бровей стали подниматься к середине невысокого, но очень характерного лба.
— Леди Николетта? — неуверенно протянул он, как бы пытаясь лишний раз удостовериться.
— Именно. — Он что, ожидал, что я буду лет на тридцать старше? — А вы, я так понимаю, профессор Бабульба?
«Подтяжки» согласно закивал головой, не зная, какие подобрать слова в данной ситуации.
— Мне очень жаль, что вы стали свидетельницей такой некрасивой сцены, — наконец нашелся он. — Но это учебный процесс, и ничего тут не поделаешь.
Да, с таким учебным процессом точно ничего уже не поделаешь. Я попыталась изобразить понимание и глубокое сопереживание на лице.
— Проходите же, садитесь. — Он широким жестом указал на длинный стол, примыкавший к кафедре. — Пора бы нам уже и начинать.
Толстая муха лениво кружила над обломками кафедры и, кажется, была сейчас единственным разумным существом во всем помещении. Я сидела, подперев щеку кулаком, и мысленно проклинала тот день, когда мне пришла в голову идея нанять мага. Шрамированый маг, на которого я возлагала большие надежды, буквально рассыпался на глазах: кончилось все тем, что при попытке встать со стула по окончании собеседования его разбил жестокий радикулит, и беднягу пришлось выводить под руки из аудитории. Другая магичка вовсе отказалась демонстрировать хоть сколько-нибудь хозяйственно-полезную магию — вместо этого она предсказала мне по линиям руки разбитое сердце и дальнюю дорогу, за что и была выгнана вон.
Плешивый старичок, обративший на себя мое внимание еще в коридоре, первым делом показал свою лицензию, выданную Греладской академией магии около сорока лет назад. А затем, надев полуночно-синий плащ со звездами, продемонстрировал несколько занятных, но не имеющих никакого отношения к магии фокусов. На мой иронический вопрос, не состоял ли его отец в попечительском совете академии (господин Бабульба при этом слегка порозовел), старичок на полном серьезе спросил: «А что, надо?» Если надо, то его «батя» (и ныне здравствующий бодрый девяностолетний владелец мясной лавки) вступит хоть сейчас.
После таких выступлений только декан Бабульба не терял ни терпения, ни надежды.
— Вон какой молодец, — похлопывал он красной ручищей очередного претендента. — Семь лет провел у нас в академии!
— У вас же шестилетнее обучение, — удивилась я.
— Так семь лет даже лучше, — не терял радостного энтузиазма Бабульба. — «Повторенье — мать ученья», так сказать. Вы бы видели его магию превращения — это просто искусство, говорю я вам. Сержик, продемонстрируй!
Сержик оказался сутулым мужчиной с презрительно искривленной линией губ. С того момента как он зашел в аудиторию, единственным словом, которое я от него услышала, было его имя — все остальное время разглагольствовал декан, нахваливая Сержика, как торговец подозрительный товар на рынке.
— Может, обойдемся без демонстраций? — нерешительно спросила я, памятуя о неудачной попытке предыдущего соискателя с помощью левитации передвинуть кафедру, в результате чего академии теперь придется разоряться на новую мебель.
Но ни Сержик, ни декан меня уже не слушали: один шептал заклинание, второй постоянно его поправлял и что-то подсказывал.
— Что за леший?!
Казалось, результат совместных усилий больше всего поразил самих силящихся.
Моя «утиная» шляпка, до того мирно лежавшая передо мной на столе, внезапно отрастила себе две красные перепончатые лапы и, спрыгнув на пол, важно пошла к выходу из аудитории. Я проводила ее спокойным взглядом: шляпку было не жалко, а за последние два часа я насмотрелась еще и не такого.
— Ваше искусство сейчас уйдет вместе с моей шляпкой. — Скрывать насмешку в голосе было бессмысленно. — Ловите ее и не возвращайтесь, пока не расколдуете.
Сержик что-то процедил сквозь зубы декану и вышел за дверь. Господин Бабульба в сердцах плюнул ему вслед:
— Паршивец неблагодарный!
Я взяла резюме «паршивца» и, разорвав на четыре части, выбросила в корзину для мусора, которая уже была наполовину полна.
— Следующий!
В аудиторию решительным шагом зашел давешний коротышка в меховой шапке, он снисходительно посмотрел на декана и положил передо мной свое резюме, написанное каллиграфическим почерком. Чернила на бумаге еще до конца не просохли.
