Он подпрыгнул, переворачиваясь в воздухе. Наконечник ее копья просвистел у него под ногами. Донгар приземлился прямо на древко, ломая его пятками, опрокинув в снег женщину. Она успела только хрипло закричать и бесполезно закрыться руками, глядя на сверкнувшее над ней острие…
…С хриплым криком Пукы вскочил. Пошатнулся. Что-то подбило его под ноги, и он полетел вниз, распластавшись по покрытой ледяной коркой земле. Громко чихнул.
Он лежал, уткнувшись носом в золу погасшего костра. У подножья саней, с которых только что свалился. Подаренное отцом Нямь одеяло из заячьих шкурок свисало с подножки. Он сел, потирая заспанную физиономию:
– Какая еще жена… Не нужна мне жена, зачем мне жена, мне только тринадцать Дней…
В ушах его все еще звенели боевые крики, а под веками плавало прекрасное девичье лицо с расширившимися от ужаса глазами. Она была красивая. Красивее Нямки. Пожалуй, даже красивее самой мис-не. Неужели он ее убил? Пукы разжал стиснутые кулаки и завороженно посмотрел на свои ладони. Кажется, они еще помнили ощущение шершавого древка…
Он медленно огляделся по сторонам. Обозники безмятежно спали у погасшего костра. Пукы поднялся и подхватил с земли пустой берестяной туесок. Заглянул в котел. Если по стенкам да по дну поскрести, немного мяса наберется. Все не совсем пустым в путь пускаться. Пукы наклонил котел – дужка тихо звякнула. Знакомая тетка-стряпуха завозилась, зашлепала губами… и перевернулась на другой бок. Обмерший было Пукы тяжело перевел дух. Пронесло! Нервно оглядываясь, он отколупывал со стенок кусочки пригорелого мяса.
– Ладно, на всю дорогу не напасешься, – пробормотал мальчишка, захлопывая крышку туеска. Он попятился от костра, не отрывая глаз от спящей на санях возле матери Нямь. Вздернутый носик тихонько сопел, темные косы девчонки переплелись с роскошной гривой мис-не. Уходить не хотелось – будет ли еще когда-нибудь девочка, которая станет смотреть на него… так? Не как та, из сна, а вот как Нямь?
Именно поэтому он должен уйти! Он не сможет! Не вынесет! Не вынесет того взгляда, которым Нямь, и ее мать, и дядя Том посмотрят на него, когда узнают, что он – Черный! Пукы попятился еще больше. Круто повернулся и, не оглядываясь, нырнул в уводящую с площади улочку.
Лежащая на санях мис-не приподняла голову, внимательно посмотрела ему вслед, вздохнула и устроилась поудобнее, натянув на себя и дочь меховое одеяло. На губах ее играла умиротворенная улыбка.
– Ну и к-куда ты с-собрался?
Знакомый голос раздался где-то возле самого уха Пукы, но мальчишка даже не сразу понял, кто с ним говорит. Слишком он уже привык слышать его или прямо у себя в ушах, или откуда-то из живота, или вырывающимся из собственного горла. Мальчишка стремительно обернулся…
Зыбкий, лишь отдаленно похожий на человеческий силуэт плавал перед ним в воздухе, мерцая. То вырастал в великана с раскосыми глазами, то оборачивался крохотным существом с ехидной рожицей. Позади него, широко простирая перепончатые крылья, парила могучая черно-красная фигура в зеленом пятнистом одеянии. Пукы аж зарычал, чувствуя, как поднимается в груди клокочущее бешенство.
– Мир! Дружба! – вскидывая ладони, выпалил дух войны Хонт-Торум. – Любовь, а не война! В смысле, Калтащ, а не я!
– Все вы одинаковые! – хрипло выкрикнул Пукы. – И не будет между нами никакой дружбы! Вы меня обманули!
– Инт-тересно, в ч-чем это? – заикаясь даже сильнее, чем обычно, протянул мерцающий Кэлэни, и по голосу чувствовалось, что дух-переводчик обижен.
Но Пукы и сам был обижен. Так обижен, ну так… На всех! На духов – верхних и нижних, на всю среднюю Сивир-землю, на все девять небес, на… На маму! Ну где она, когда она ему так нужна! «Мамочка, ну пожалуйста! Помоги мне, подскажи, я не знаю, что делать, я совсем запутался!».
– Обманули! – упрямо повторил Пукы. – Я думал, я с вами справился! Я думал, я вас победил!
– Так справился же! – удивился Хонт. – Победил! Мне аж приятно стало – давно меня никто не побеждал! Никому-то я, старый, не нужен, хоть бойцовских белок иди тренируй, – по-старушечьи подперев рогатую голову когтистой лапой, пригорюнился дух битвы.
– Духи не знают снисхождения, духи не знают жалости, духи не знают милосердия, – тихо сказал Кэлэни. – Духи не умеют поддаваться. Нас можно или по-настоящему победить – или погибнуть.
– Но я думал, что перестану быть черным шаманом! – отчаянно выкрикнул Пукы.
– Разве тебе это кто-нибудь обещал? – устало переспросил Кэлэни. – Если кто здесь и обманывал – так это ты. Себя.
Пукы почувствовал, как слезы невольно катятся у него из глаз, и отвернулся, чтоб эти, подлые, не увидели. Не будут они над ним смеяться! Он снова решительно закинул туесок за плечо и пошагал через спящую крепость к воротам.
– Ты д-до сих пор уверен, что быть Черным так п-плохо? – спросил медленно скользящий рядом с ним Кэлэни.
– Здешний Белый говорил… странные вещи, – после недолгой паузы выдавил Пукы.
– П-после того как ты меня… – Кэлэни замолчал, брезгливо кривясь.
– Скажем так – вывел из себя, – предложил неторопливо летящий рядом Хонт. – С помощью двух пальцев в рот…
Кэлэни одарил духа битв недобрым взглядом, но ввязываться в перепалку не стал, снова повернувшись к Пукы.
– Я обратился «наверх». – Он ткнул пальцем в небеса. – И мне кое-что рассказали про этого Белого. День назад у него умерли жена и ребенок. От болезни. И дух болезни – куль, что в них вселился, совсем мелким был, Белый бы с ним запросто справился. Днем. А дело было – Ночью. И он ничем не смог помочь. Только выл – от бессилия, – повторил Кэлэни слова шамана.
– Черные не лечили! – выкрикнул Пукы, повторяя то, чему его учили всю его жизнь. – Черные убивали! Черные наводили порчу!
– Ого, еще какую! – оживился Хонт. – Я как вспомню порчу, что ты на то бабское войско навел, – вот это было да, вот это была порча так порча! Хоть в учебник вставляй отдельной главой: «Использование тактики боевого шаманства в полномасштабных боевых действиях».
Кэлэни протянул призрачную руку и предостерегающе ткнул Хонта под крыло. Но было уже поздно.
– Кого куда вставлять? – насторожился Пукы.
– В свиток, – поглядывая на Пукы с жалостливым смущением, пояснил Хонт. – Ну… Специальный такой, для тех, кто воевать хочет научиться.
Пукы опять остановился, пронзительно глядя на духа битв. Тот засмущался еще больше, забил крыльями… Когда молчание стало невыносимым, Пукы покрутил головой:
– Вот только войны нам не хватает! Не-ет, правильно я не хочу быть Черным! – И он снова зашагал к воротам.
– Если ты Черный – необязательно в-войну затевать! – вскричал Кэлэни, не обращая внимания на явное недовольство Хонта.
– Донгар же затеял! – выкрикнул мальчишка.
– Но т-ты же вроде бы говорил, что не Донгар? – попытался подловить его Кэлэни.
