Стараясь не скрипнуть снегом, Хакмар тихонько отошел от чума и поковылял к деревьям. Внутри у него все корчилось, и он сам не мог понять – то ли от разгорающегося внутри Огня, то ли от услышанного. Не зря он всегда терпеть не мог старичье! А эти – еще и грязные северные дикари! Да он знает в сто… нет, в тысячу раз больше, чем они всем стойбищем, вместе взятые! Его меч – может, лучший молодой меч последних Дней! Другие Голубой огонь поглощать не умеют! И он вовсе не сопливый! И не слюнявый!
В груди пыхнуло жаром так, что у Хакмара потекло из глаз и из носа, и он долго отплевывался тягучей, как слизь, слюной. Едва живой, мальчишка ввалился под прикрытие тяжелых еловых лап и тут же провалился в снег среди толстых, как великанские лапы, стволов.
Только его умения здесь не нужны, уныло подумал Хакмар, прижимая пригоршни снега к пылающему лицу. Высокое Небо, еще недавно он был крут, он был мастер и наследник клана, был силен и здоров – его хвалили, им восхищались, с ним хотели дружить! И вдруг он – никто и ничто, меньше, чем какой-то чуд, он умирает, один, в заброшенном селении, где даже вместо туалета – сплошная тайга!
Ох, как плохо-то! Хакмару казалось, что внутренности медленно плавятся. Ну, шаманка Чикыш, где оно там, твое снадобье? И подействует ли оно на сей раз? И хватит ли его действия, пока он найдет Донгар Кайгала? И… Как искать черного шамана? Особенно если умеешь ковать, но не умеешь ходить по здешнему снегу, охотиться на местных зверей, не умеешь… ничего. А вопросы о помершем тысячу Дней назад черном шамане и вправду звучат как бред умалишенного!
О Эрлик, вот это изжога так изжога! Мальчишка скорчился на снегу. В животе у него снова забурлило… кажется, снадобье чудской шаманки еще действовало. Надо потерпеть… Надо отвлечься, на что-то отвлечься… А что тут есть, кроме деревьев? Какие замечательные деревья, на вот этих двух даже лишайники растут, длинные, с прозеленью… Лишайники. На деревьях. На севере. В холод. Северные такие совсем…
В этот момент Хакмара стошнило Огнем. Рыжие сполохи Пламени плеснули прямо на два одинаковых древесных ствола, сплошь, снизу доверху, поросшие лишайником. Язычки Огня поползли вверх, прожигая длинные, похожие на дорожки, проплешины. Стволы подпрыгнули.
Сверху раздался гулкий, как эхо в пещере, рев, и две огромные ладони принялись хлопать по горящему лишайнику. Хакмар задрал голову – среди деревьев шевелилась громадная туша. На плечах – широких даже для этого тела – красовались головы. Две. С физиономиями, которые походили бы на человеческие, если бы не застывшее на них выражение идиотизма. Только сейчас к обычно стоящему в здоровенных, как тарелки, глазищах выражению «догнать-сожрать» прибавились боль и обиженное недоумение. И нарастающая злоба. Короче, с высоты одного громадного тела на Хакмара пялились морды двух очень злобных дебилов!
Свиток 20
Где Хакмару пришлось познакомиться с мэнквом поближе и он едва остался жив
Значит, вот это и есть мэнкв… двухголовый… Только сейчас мальчишка сообразил, что именно напоминало ему описание северных мэнквов. Да это же великан-дейеу из «Урал-батыра»! Просто один в один! С того момента, как Хакмар покинул гору, столько вроде бы выдумок оказались чистейшей реальностью! Все-таки путешествия очень расширяют кругозор.
Двухголовый великан, не подозревающий, что он на самом деле – оживший персонаж легенды, кажется, не стремился прервать размышления мальчишки о расширении горизонтов культуры. Урчащий желудок вопил – хватай эту мелкую тварь под ногами, у нее отличное нежное мясо! Но два настороженно шевелящихся носа ловили едкий запах недавно горевшего Огня. Хорошо знакомый мэнкву запах, опасный, смертоносный. Мэнкв заворчал и даже отступил на шажок, похоже, не зная, на что решиться.
Хакмар откровенно ухмыльнулся. Чует, тварь, истинного егета! Это тебе не северные дикари с их убогими кремниевыми копьями! И не жрицы, способные бить только на расстоянии и боящиеся открытой схватки. Он – мечник южных гор! Да его предок и тезка, первый Хакмар, таких дейеу на мелкую строганину крошил! Вот сейчас тут появится еще один Хакмаров холм – точно как под родной Магнитной. Мальчишка с тихим лязгом потянул клинок из ножен.
Мэнкв переглянулся сам с собой: одна голова с некоторым недоумением поглядела на другую – а потом обе снова уставились на Хакмара.
Вот уж точно чуд-овище – большое и глупое! Меча не знает. Ничего, сейчас узнает!
Перед Хакмаром на мгновение мелькнула потрясающая картинка…
Он, в Ледяной пещере клана, небрежно прихлебывает из серебряного кубка. Меч, подобающий мастеру, герою и первооткрывателю, выглядывает из-под его плаща тончайшей кожи.
Он (с победной скромностью истинного егета) говорит:
– Все мои бои с земляной кошкой меркнут перед схваткой с северным дейеу!
Стайка окруживших его юных блистательных енге в драгоценных уборах (все одновременно) восхищенно замирают:
– Ах! Какой вы необыкновенный!
А среди них – Танька! Таньчулпан, Старшая Дочь Клана с Чусовой. Гордячка, раньше никогда не обращавшая внимания на наследника Магнитной. Даже теперь она не смотрит на него, только время от времени поглядывает искоса, тут же опуская ресницы, а глаза ее сверкают, и щеки горят восторженным румянцем.
Чувствуя, как его просто поднимает волна восторга – сейчас, вот сейчас он сравнится с героями древности! – Хакмар крутанул меч и сам закрутился в красивом и смертоносном пируэте… Ноги его немедленно увязли в снегу, и он рухнул, тут же погрузившись в сугроб по макушку.
Мэнкв поглядел на ворочающуюся в снегу козявку… и наконец решился. Гигантская ножища поднялась… и с силой опустилась, расплющивая копошащуюся в снегу мелочь в кровавую лепешку. Довольно ухмыляясь двумя ртами, людоед поднял ногу и так и замер, уставившись в снег. Две пары глаз недоуменно захлопали – хлоп-хлоп! А где? Тут должно быть такое – мокрое, красное… вку-усное! Куда делось?
Откатившийся из-под удара великанской ноги Хакмар вскочил. Прыгнул. Одной рукой ухватился за задранную ногу людоеда, крутанулся. Прянул вперед и вверх… и на взлете полоснул мечом.
Меч отскочил от дубленой великаньей шкуры, но лохмы жесткой шерсти окрасились черной и густой, как смола, кровью!
Ага, достал все-таки!
Мальчишка свалился в снег и тут же полоснул чудище мечом по ноге! Если перерубить жилу, людоед свалится, и до сердца добраться станет легче! Он почувствовал движение воздуха над собой. Прыгнул в сторону. Громадный, как валун, кулак ударил в то место, где он только что стоял. С довольным уханьем мэнкв вдавил кулачину в снег и еще покрутил, норовя размазать жертву в кровавое месиво!
Снег взвихрился. Держа меч наготове, Хакмар взмыл в воздух, вытянувшись струной, целясь острием в сердце мэнква! На лету ухватился за толстую, как ветка, ручищу врага, повис – и заточенный клинок скользнул сквозь густую шерсть. Хакмар почувствовал, как острие воткнулось в шкуру… поднажал… У самой рукояти вскипело голубое сияние – и заточенный в стали Голубой огонь пронесся по лезвию и ударил в грудь людоеда. Шерсть на мэнкве вспыхнула, из-под клинка толчком выплеснулась черная кровь.
