– Ничего, скоро доскачем, – подпрыгивая на шее у мэнква, подбадривающе проорал дедуля-шаман.
Хорошо бы!
В этот самый миг мэнкв вдруг встал как вкопанный, пристально вглядываясь во что-то над верхушками железных елей.
– Чего замер, а ну пошел! – гаркнул дед, в очередной раз охаживая ездового великана палкой промеж ушей.
Мэнкв немедленно пошел. Круто свернул с дороги и всей тушей ломанулся сквозь железные стволы.
– Да не туда, куда ж ты прешь, дубина! – завопил старик-шаман, орудуя палкой.
Но мэнкв, не обращая на удары ни малейшего внимания, ломился сквозь железный лес. Донгар едва успел пригнуться – тяжелая еловая лапа с растопыренными во все стороны ржавыми стальными иглами пронеслась у него над головой.
– Ах ты ж, Голубой храм, вот куда он прет! – вдруг ахнул старик.
Измученный Хакмар поднял голову. Сперва ему показалось, что Рыжий огонь опять выходит из него и теперь пляшет перед глазами. Он сморгнул…
В своде пещеры, заменявшем здесь небо, зияла здоровенная – с рудничное колесо величиной – дыра. Ее края были еще алыми от Рыжего огня – шипели, исходили черным дымом, дышали жаром, медленно остывая… К дыре шли мэнквы. Громадные великаны гуськом топали сквозь железный лес. По одному заходили под дыру и тут же, будто втянутые гигантским ртом, со свистом улетали наверх. На место исчезнувшего становился следующий и тоже взмывал. Их ездовой мэнкв тоже упорно шагал к дыре…
– Разворачивай его! Разворачивай! – заорал дедок-шаман, колотя мэнква палкой по шее. – Влево давай, влево!
Растерянный Донгар поднял кулак и, шепча что-то, изо всех сил саданул мэнква по той шее, на которой сидел. Ездовой великан пошатнулся, но продолжал упорно переть в сторону дыры. Зато дед заорал:
– Я тебе куда сказал поворачивать? Влево!
– Может, у вас это лево, а у нас это право!
– А я виноватый, что у вас все наоборот?
Мэнкв продрался между двумя елками, оставляя на стальных колючках клочья своей шкуры. Отсюда уже видны были даже физиономии исчезающих в дыре великанов – и на каждой было написано жадное предвкушение.
– Нас сейчас всех утянет! – заорал дед-шаман.
А там сразу и слопают, мысленно добавил Хакмар. Он, кажется, догадывался, куда и зачем усвистывали в дырку мэнквы, но додумать мысль толком не получалось – охвативший голову жар и грохот закипающей крови в ушах лишали сил, соображения, желаний… Горячий пот тек по телу, а вокруг пальцев вспыхнул оранжевый ореол. Хакмар несколько мгновений тупо глядел на свою пылающую ладонь… И вдруг с размаху шлепнул ею по мэнквовой шее. Из горла мэнква вырвался дикий вопль – и великан встал. Попытался снова двинуться к дыре – Хакмар немедленно обхватил его шею обеими руками. Скуля от боли, великан завертелся на месте – сидящие на соседних шеях Донгар и дед, вопя, вцепились мэнкву в волосы. Как только перед носом… носами великана оказалась пробитая им же самим просека, Хакмар торопливо отдернул руки. Подвывая, мэнкв ринулся обратно по своим следам. Хакмар обессиленно поник на держащих его веревках.
Дед-шаман даже не обрадовался.
– Быстрее надо! – заорал он, озабоченно косясь на Хакмара и снова подгоняя трехголового палкой. – Ежели ты весь жечься начнешь, мэнкв нас вовсе скинет!
– Что это было? – прокричал ему Донгар.
– А, Голубой храм его знает! – рявкнул в ответ дед, все подгоняя и подгоняя мэнква. – Не было, не было – появилось! Небось вы, средние, проковыряли, наших мэнквов воровать! Как одурели – лезут туда и лезут, наш лес почти опустел, теперь из соседних потянулись. Даже домашних, ездовых, и тех цепями привязывать приходится, чтоб тоже не удрали! Как медом им намазано!
Не медом – а мясом, тем самым, что не водится в железных лесах и от которого мэнквы дуреют! Мясом зверей и птиц и сладкой, сладкой человечинкой.
– Не нужны нам ваши мэнквы! – подпрыгивая у мэнква на шее, проорал в ответ Донгар. – И чего это вы нашим Храмом ругаетесь – он вам ничего плохого не сделал!
– Много ты знаешь! – фыркнул в ответ дедок. – Ты давай вон, дружка своего спасай, а то поздно будет, а я виноват окажусь!
Ездовой мэнкв вырвался из леса и снова понесся по широкой каменистой равнине. У мальчишек разом вырвался вздох, полный восторженного ужаса.
Впереди возвышался дворец – возносились к своду пещеры тонкие башни и округлые купола, гостеприимно распахнуты были ажурные ворота… И все – и стены, и башни, и вся другая красота – были сотканы из Рыжего пламени. Дворец пылал, трепетал и переливался, дыша нестерпимым жаром, играл всеми оттенками Пламени…
– Вот Куль-отыр! – ахнул Донгар.
– Чего, припоминать стал, где что? – перекрикивая мэнквов топот, спросил старик. – Все верно, там-то он и обретается, повелитель Куль-отыр! А к Хожировой кузне сюда, правее, – резко сворачивая влево, объявил он.
Они миновали нагромождение оплавленных валунов… Как Хакмар ни был плох, он едва не задохнулся от восхищения. Может, кому Хожирова кузня и не казалась такой прекрасной, как ему, но он бы за нее отдал и Зимний дворец Снежной Королевы, и Огненный – Эрлик-хана, и, наверное, даже палаты Тенгри – Высокого Неба на девятых небесах! Это действительно была Первая из Кузниц – огромная и беспорядочная, будто ее все время расширяли и надстраивали, добавляя то одно, то другое. И она была лучше всех кузнечных, плавильных и шлифовальных цехов его родной горы, вместе взятых! У самого ее входа, гордо подняв голову в трехрогой стальной короне, стоял гигант в кузнечном фартуке, с небрежно закинутым на плечо молотом – сам Хожир. Позади, плечом к плечу, выстроились семеро его сыновей.
– Доехал! – выдохнул Хакмар – и вместе с выдохом у него изо рта вырвался клуб Алого пламени. Захлебнувшись криком, мальчишка скорчился в удерживающих его веревках, но тут же приподнялся и ткнул пальцем в какую-то хитрую штуковину под навесом у входа: – А этот механизм – он для чего?
Гигантские кузнецы переглянулись и захохотали так, что отозвались окружающие скалы.
– Наш парень! – Хожир мимоходом приветственно кивнул Донгару. – Здорово, Черный! – и бережно снял Хакмара с мэнквовой шеи. – Ты не думай, – прогудел он. – Нам не все равно было, что ты мучаешься! Не могли мы тебе наверху помочь! Горн для перековки людей есть только здесь!
– А олень нам нужен, чтоб запасы крови восстановить, – добавил его сын – похоже, старший, Сар хара, – забирая из лап мэнква жертвенного оленя.
Несмотря на боль и изнеможение, Хакмар отчаянно покраснел. Они знают, что он про подземных кузнецов думал! И не извинишься-то теперь толком… Вместо этого он простонал:
– Какой крови?
