– А я что – я ничего, – совсем засмущавшись, понизил голос Почак. – Могу и разгрузить, и загрузить – мне все нипочем! – и страшноватенький малыш лихо сиганул с кормы и шустро засеменил к испуганно пятящимся от него оленям.
– Не извольте беспокоиться, большая начальница жрица! – спешившийся Донгар почтительно склонился перед Аякчан. – Сейчас поплывем!
Крошка-Почак, в этот момент одной рукой стаскивающий с оленя громадный, в сто раз больше него тюк, вздрогнул.
– Жрица, что ли? – недоверчиво пробормотал он, похоже, только сейчас разглядев выглядывающие из-под черной краски голубые волосы Аякчан.
– А как же! – задорно вскричал Донгар. – Понимать должен – почитай, сам Голубой огонь на своей лодчонке повезешь! – В голосе шамана вдруг прорезались угрожающие нотки, он многозначительно оглядел хорошо просушенную долбленку.
– Жрицы-то – они все больше в небесах летают, – буркнул Почак, все еще недоверчиво изучая пятнистую черно-синюю косу Аякчан и торчащие из-под рваной рубахи меховые штаны.
Сгребя в кулачок остатки самообладания, Аякчан старательно выпрямилась.
– Летать жрице или ходить – то дело Храма, а не твое, перевозчик! – ледяным тоном наставницы Солкокчон отчеканила она, глядя строго поверх головы Почака. Хоть Донгар и велел смотреть прямо, но взглянуть в искаженное лютой злобой крохотное личико было сверх ее сил! Вместо этого она задрала подбородок еще выше и направилась к лодке. Остановилась у самого борта и, не оглядываясь, презрительно скомандовала: – Эй, охранник! Помоги мне войти в лодку!
Наступила короткая тишина – никто не двигался. Потом сдавленный от ярости голос Хакмара у нее за спиной выдавил:
– Это ты – мне?
Послышалась короткая возня – похоже, черный шаман наглядно пояснял черному кузнецу, что сейчас не время для гордости. Рядом появился прихрамывающий Хакмар – вроде только что не хромал! – и, кинув на Аякчан совершенно бешеный взгляд… одним махом подхватил ее на руки.
Девочка испуганно пискнула, едва успев ухватить его за шею. На мгновение их лица оказались напротив, совсем близко… Аякчан вдруг почувствовала, как терзающий ее ужас отступает! Ей стало хорошо, легко… и она радостно улыбнулась Хакмару. Ярость в глазах кузнеца сменилась растерянностью. Он некоторое время стоял, не шевелясь, с Аякчан на руках и разглядывал девчонку – будто пытаясь понять, что у нее на уме! Потом словно спохватился – и торопливо, как если бы Аякчан была по самые уши полна Огнем и жгла ему руки, посадил ее на сложенные на корме тюки.
Ка-акие у него руки сильные! Не может быть, чтоб такой воин, как Хакмар, дал их в обиду какой-то мелкой нечисти, будь у той хоть тысячу раз громкий голос! Аякчан поерзала, поудобнее устраиваясь среди тюков, и бесстрашно уставилась прямо на запрыгнувшего в лодку Почака.
Свиток 17
В котором Аякчан приходится «слегка» искупаться
Долбленка наискось пересекала реку. То взбиралась заостренным носом на буруны, то скатывалась с них, пробиваясь на другой берег поперек течения. Не сводя настороженных глаз с Почака, Аякчан все-таки изредка косилась на противоположный берег – темная стена деревьев медленно, но неуклонно приближалась. Привязанные к корме олени меланхолично плыли сзади, держа над водой увенчанные рогами головы. Крохотный перевозчик, казалось, даже не чувствовал сопротивления стремнины. Повиснув на самых кончиках двух здоровенных, намного больше его самого весел, Почак подпрыгивал на дне лодки:
– И-и-йэх! И-и-йэх! – И весла проворачивались в воде, выкидывая тяжело груженную долбленку на гребень волны. Физиономия уродца корчилась в совершенно жутких гримасах – то перекашивалась на сторону, то собиралась складками у подбородка, как сползший чулок-ноговица, то, наоборот, перемещалась на затылок, оставляя вместо лица лишь туго натянутую гладкую кожу. Морда Почака вывернулась наизнанку, и вместо щек повисли лоскуты алого мяса, перевитого подергивающимися черными жилами. Аякчан отчаянно захотелось зажмуриться, она судорожно сглотнула – кислая гадость подкатила к горлу, прорываясь наружу. Сидящий рядом с ней на корме Хакмар обеспокоенно шевельнулся, и едва не теряющая сознание от омерзения девочка вдруг почувствовала, как он крепко стиснул ей руку – то ли успокаивая ее, то ли сам ища помощи. Но ей это точно помогло! Вцепившись в пальцы мальчишки, будто она тонула, Аякчан заставила себя не отрываясь смотреть Почаку в то сжимающееся складками, то расползающееся в блин лицо.
– Чего уставилась? – рявкнул Почак, выпучившись на Аякчан в ответ – глаза его выскочили из орбит, волоча за собой студенистые веревочки-стебельки, и закачались перед Аякчан, пялясь на оцепеневшую девочку неподвижным, ледяным зрачком. – Как гребут, не видела?
– Очень надо достопочтенной жрице на ваши ничтожные дела смотреть! – немедленно откликнулся устроившийся на носу лодки Донгар. – А ты язык-то попридержи, Почак, не то гореть тебе и лодке твоей Синим пламенем!
– Язык, говоришь? – Глумливая улыбка растянулась на всю физиономию уродца и сомкнулась на затылке. Между оскаленных мелких зубешек выскользнул похожий на плеть длинный черный язык и ринулся прямо к Аякчан.
Испуганно завизжав, девочка невольно привычным движением стиснула руку в ожидании вскипающего на ладони Огня – и лишь потом вспомнила, что его не будет. Метнувшись к ней, язык Почака мгновенно обвился у Аякчан вокруг талии…
Она почувствовала, что взмывает в воздух… и полетела в пенящуюся воду за кормой. Вода залила глаза, хлынула в ноздри… Руку страшно дернуло в суставе… и Аякчан поняла, что висит через борт Почаковой лодки, а бледный Хакмар изо всех сил сжимает ее ладонь, не давая соскользнуть в реку окончательно.
– Ха-ха-ха! – за спиной у Хакмара с веслом в руке приплясывал счастливый уродец, – Жрица! Как же, жрица! Обмануть меня хотели, думали, поверит Почак, если вы волосы своей девке синей краской вымажете!
– У меня… не крашеные волосы… – захлебываясь хлещущей в лицо пеной, прокричала Аякчан. – То есть крашеные, но… не в тот цвет…
– Ха-ха-ха! Врешь! Не поможет! Огня-то нету! Нету! – зашелся весельем Почак и с жутким хохотом обрушил весло на удерживающего девочку Хакмара.
Не выпуская Аякчан, тот отклонился в сторону – девочку проволокло вдоль борта. Левой рукой Хакмар рвал рукоять меча, пытаясь вытащить его из ножен… Пальцы Аякчан, мокрые, холодные, начали выскальзывать из его хватки. Почак с хохотом вскинул весло, готовясь обрушить его мальчишке на голову… Развернувшись боком, Хакмар изо всей силы пнул по веслу ногой.
– А-а! Проклятый мальчишка! – От удара весло завалилось назад, – подкинув держащегося за его конец крохотного гребца высоко в воздух.
Хакмар тут же перевесился через борт и, ухватив Аякчан обеими руками под мышки, рванул ее обратно в лодку.
– Сзади! – завопила девочка.
За спиной у Хакмара словно само собой вознеслось весло – и с размаху шарахнуло парня.
– А-а! – с коротким воплем кузнец улетел в воду следом за Аякчан.
