– Жаль, – посмеивался Женька, – а то мы тут с Гришей решили
оторваться, думали, может, ты к нам присоединишься? Вместе с клиенткой. А как
ее зовут?
– Валерия, – машинально ответил я и спохватился: – Жень, не
могу, занят.
– Отложить дела никак не удастся, а? – зудел Милославский.
– Нет.
– Скучный ты парень, Иван Павлович, – буркнул Женька. –
Ладно, вдвоем повеселимся, а ты кисни.
Я положил трубку на сиденье. Женя и Гриша врачи, мы общаемся
много лет, с раннего детства. Наши родители приятельствовали, все они имели
отношение к миру литературы. Отец Женьки был крупный переводчик, мать поэтесса,
а у Гриши папенька преподавал русскую литературу, а матушка работала в
Центральном доме литераторов администратором. Одно время я думал, что мы втроем
поступим в Литературный институт, но приятели решили стать врачами. Профессию
они выбрали правильно и теперь стали великолепными специалистами. А еще и Женя,
и Гриша самозабвенные ходоки по женской части. Оба сбегали в загс по два раза и
теперь находятся, так сказать, в свободном полете. Если честно, они похожи, как
братья, и порой раздражают меня. Но ведь друзья детства сродни близким
родственникам, кое на что после многолетнего общения перестаешь обращать
внимание. Значит, холостяки решили удариться в загул, странно, что они
предложили и мне принять участие в своих развлечениях, оба знают, что я не
большой любитель посиделок с девицами. Вот в бильярд пошел бы играть с
удовольствием, но увы, надо ехать в фирму «Громвест».
Честно говоря, я полагал, что фирма с подобным названием
имеет отношение к метеорологии или торгует оборудованием для взрывных работ. Но
«Громвест» оказался всего лишь пятиэтажным магазином мебели. Федора Максимовича
тут, похоже, знали все, потому что первая же пойманная мною девочка-продавщица
на вопрос: «Где найти Приходько?» – бодро отрапортовала: «Вверх по эскалатору,
на последний этаж, отдел VIP-мебели».
Я пошел по огромному залу, забитому диванами и креслами.
Редко брожу по магазинам, в те, что торгуют мебелью, не заглядывал вообще и
сейчас был немало удивлен. Все вокруг оказалось заставлено разнообразными
изделиями из кожи, велюра, пластика, дерева. Кажется, гигантский выбор, на
любой вкус, но, присмотревшись, хорошо понимаешь: взять нечего, все одинаково,
по большей части вульгарное, не слишком высокого качества. Может, я сейчас
нахожусь в отсеке для малоимущих покупателей? Может, цена этой дряни просто
смехотворна? Я подошел к журнальному столику самого мерзкого вида. Толстая
стеклянная столешница покоилась на черных ножках из пластика. Ну и сколько
стоит сие уродство, похожее на коробку, в которую рачительные хозяйки
складывают еду перед тем, как убрать ее в холодильник? Понимаете, о чем я веду
речь? Стеклянный ящичек с пластиковой окантовкой, снизу, чтобы он не скользил
на полу, приделаны четыре пупырышка.
Глаза наткнулись на ценник. Пятнадцать тысяч шестьсот
рублей. Я еще раз изучил табличку и старательно пересчитал цифры, решив, что
ошибся, эта дрянь не тянет на такую сумму. Наверное, за нее хотят тысячу
пятьсот шестьдесят рублей, хотя, на мой взгляд, и это бессовестно дорого.
Красная цена поделки три сотни, ну ладно, пять.
– За сколько можно приобрести этот столик? – поинтересовался
я у тосковавшего рядом продавца.
– Пятнадцать тысяч шестьсот, – ответил он, – берите,
недорого.
Я шарахнулся в сторону. Наверное, я выпал из
действительности. Впрочем, пришел я сюда не за покупками.
Федора Максимовича я узнал сразу, он был точь-в-точь такой,
как на фото: кругленький, лысый, смахивающий на бегемота.
– Не помешал? – спросил я.
Приходько мигом встал из-за стола.
– Слушаю вас. К чему интерес имеете? Столовая, гостиная или,
может, детская комната?
Я улыбнулся:
– Думается, в детских вы сейчас особенно хорошо
разбираетесь. Кстати, поздравляю вас с внуком.
– Спасибо, – зарделся, аки маков цвет, Приходько, – такой
пацанчик! Узнаёт меня, улыбается, просто душа радуется.
Потом он спохватился:
– Простите, разве мы знакомы?
– Нет.
– Тогда откуда вы про Феденьку узнали?
– Газета ваша попалась, корпоративная, там фото.
Федор Максимович ткнул пальцем в стол.
– Эта?
Я увидел под стеклом знакомый снимок.
– Точно. Очень хорошая фотография.
– Всякому приятно внимание, – гордо сказал Приходько, – вот
прислали журналиста, прямо праздник мне устроили. Народ до сих пор поздравляет.
Даже кое-кто из постоянных клиентов позвонил.
– Вы всех на снимке знаете? – спросил я.
– Конечно, – удивился вопросу Федор Максимович, – семья же,
жена, зять, дочь моя, а это свекровь ее. В общем, все свои, посторонних не
звали. Вы к какой мебели интерес имеете?
Я снова улыбнулся:
– Федор Максимович, мне ваша помощь нужна, вот, смотрите.
Приходько уставился на мое удостоверение.
– Из милиции, что ли?
– Нет, из частной структуры, агентство «Ниро».
Продавец снял очки.
– И что?
– Вот на фотографии сбоку мужчина с букетом.
– Вижу.
– Он кто?
– Понятия не имею.
– Как это? – изумился я. – Он же снят вместе с вашей семьей.
Сами только что сказали: никого посторонних не было.
– Верно, – кивнул Приходько, – только этот тип в кадр
случайно попал. В родильном доме всех в одно время выписывают, с двух до
четырех. Комната маленькая, медсестра одна туда-сюда ходит, младенцев выносит.
Народу много набилось, этот мужчина кого-то другого встречал. В газете тоже
решили, что он из наших, раз близко стоит, я не стал их разочаровывать. Так
уважили, репортера прислали, ну попал чужой в кадр, и что теперь? Возмущаться?
И почему он всем нужен!
– Кто? – удивился я.
– Да мужик этот. Про него меня уже расспрашивали.
– Кто? – снова, еще более изумившись, повторил я.
Федор Максимович пожал плечами:
– Пришел ко мне покупатель, кровать он смотрел, все матрасы
перещупал, а потом воскликнул: «Откуда мне ваше лицо знакомо. Эй, постойте, это
же вы!» И газету протягивает!
