– Этак с ума сойти можно! Нора не сумеет бездействовать.
– Мы даем пациентам книги из нашей библиотеки, те, что
отобрал психолог, – продолжала девушка, – спокойное, милое чтение: Диккенс,
Агата Кристи, Дюма, и никаких современных авторов. Вот моя визитка, звоните на
ресепшен, получите полнейшую информацию о здоровье Элеоноры.
Я взял карточку и пошел к машине. Однако, в этой больнице
работает необычный персонал. Все медработники, с которыми я до сих пор имел
дело, были до смешного суеверны. Фразу: «Никто из нас не сомневается в успехе
операции» – они ни при каких обстоятельствах произнести не могли. «Если все
пойдет так, как задумано», «будем надеяться на положительную динамику» – вот
максимально радужные предположения, сообщаемые, как правило, людьми в белых
халатах.
Утром я с огромным удивлением увидел на кухне Веру и
Николая. Парочка сидела за столом, явно собираясь завтракать.
– Вы это едите? – забыв со мной поздороваться, Николай ткнул
пальцем в блюдо с мясной нарезкой.
– Тама все свежее, – поспешила оправдаться домработница
Ленка, – не сомневайтесь, в хорошем месте беру, кушайте на здоровье.
– Спасибо, но мы такое не употребляем, – хором ответила
парочка.
Я сел на свободный стул, взял кусок белого хлеба, положил на
него аппетитный кругляш «Докторской» колбасы и открыл было рот.
– Человек зубами роет себе могилу, – каркнул Николай.
От неожиданности я выронил бутерброд и клацнул челюстями, а
Ленка перекрестилась.
– Вот ужас-то! – воскликнула она. – Где же такая страсть
приключилась? В газете прочитали? Не осталось ее у вас, я тоже бы посмотрела.
– Не в газете дело, – ответил Николай, – я про Ивана речь
веду.
– Вы о чем? – спросил я, снова принимаясь за аппетитный
сандвич.
Супруги переглянулись.
– Ну, поскольку нам теперь целый месяц жить вместе… – начала
Вера.
Откушенный кусок колбасы выпал у меня изо рта.
– Как месяц! – в ужасе воскликнул я. – Элеонора же вчера
говорила о гостинице.
– Она, уезжая отдыхать, – спокойно возразил Николай, – зашла
к нам и сказала: «Живите у меня, все-таки вы родня!»
– Да-а? – недоверчиво протянул я. – Странно, однако. Вчера речь
шла об отеле.
– Ты ведь ее секретарь, – прищурилась Вера, – следовательно,
номер тебе бы снять поручили.
– Верно.
– Ну и что? Отдала Нора такое распоряжение?
– Нет.
– Вот видишь, – засмеялась Вера. – А почему?
– Потому, что совесть ее заела, – закончил Николай, – она
поняла, что встретила нас плохо.
Я попытался проглотить бутерброд. Может, оно и так,
Элеоноре, как я уже говорил выше, свойственно бурное раскаяние. Сначала она
раздавит человека, а потом оплачивает его похороны.
– Да ты позвони ей, – посоветовала Вера, – если нам не
веришь.
– Мы тебе не помешаем, – сказал Николай, – тихие совсем…
Я молча положил в кофе сахар, одну ложечку, вторую, грешен,
люблю сладкое. К сожалению, связаться с хозяйкой я никак не смогу. Ее мобильный
лежит сейчас в ящике письменного стола. Нора никому, кроме меня, не рассказала
о предстоящей операции. Моя хозяйка абсолютно не суеверна, но ей, в случае
неудачи, не хочется видеть жалость в глазах людей. Для всех она просто уехала
отдыхать.
– Если Элеонора предоставила вам приют, – наконец выдавил я
из себя, – то ничего против я иметь не могу, тут она полноправная хозяйка,
отдающая мне приказания. Живите сколько хотите.
– Вот и хорошо, – повеселела Вера.
– Худой мир лучше доброй ссоры, – заявил Николай, – мы в
долгу не останемся…
– Рассчитаю тебе цикл бесплатно, – пообещала Вера.
– Что? – не понял я.
Вера кокетливо поправила крашеные пряди.
– Мы, кстати, так и не познакомились. Я Вера Пыжова!
Понимаешь? Ве-ра! Пы-жо-ва!
Я заморгал. Последняя фраза была произнесена с такой
интонацией, как будто требовалось воскликнуть: «О боже! Вы Пыжова! Та самая!
Извините, не узнал!»
Но я на самом деле не имел понятия, кем является гостья,
поэтому просто кивнул.
– Очень приятно. Ну а я, если разрешите напомнить, Иван
Павлович Подушкин.
Николай выпучил глаза:
– Ты никогда о нас не слышал?
– Извините, не пришлось.
Парочка опять переглянулась.
– Вот поэтому в нашей стране средний срок жизни пятьдесят
три года, – протянула Вера, – люди просто не читают нужные книги!
– Дерьмом увлекаются, – поддакнул Николай, – детективами,
фантастикой, телевизор смотрят, сериалы!
Ленка, огромная любительница мексиканского «мыла»,
возмущенно фыркнула, но не позволила себе вмешаться в беседу.
– Вы писатели! – догадался я. – Создаете
философско-эпические произведения о смысле жизни.
Вера раздраженно дернула плечом.
– Нет, я – гомеопат-астролог, крупнейший специалист, мировая
величина, умею составлять гороскопы, ко мне очередь на год вперед расписана.
Николай – ученый, пишет книги об оздоровлении организма, у него их уже
пятьдесят.
– Сколько? – поразился я.
– Пять десятков, – подтвердил гость.
– Ни одной не читал, – признался я.
– Оно и видно, – покачал головой Николай, – зубами себе могилу
роете, колбасу едите, ветчину, кофе пьете! Да еще с сахаром.
Ленка, которая, прислонившись к плите, жевала ломоть
карбоната, испуганно положила недоеденный кусок на тарелку.
– А чего? Нельзя?
– Ни в коем случае, – отрубил Николай. – Мясо убитых
животных – яд! На бойне корова или свинья испытывают сильнейший стресс,
выделяют токсины!
– Копченая колбаса – смерть, – заявила Вера, – сосиски,
ветчина тоже! Вот молоко можно, его буренка добровольно отдает!
