Ленка раскрыла рот и замерла, а я вспомнил анекдот, недавно
рассказанный Максом, моим ближайшим приятелем, тем самым, что работает в
милиции. У одного фермера корова каждый день давала по пятьдесят литров молока.
Соседи, страшно удивленные, пришли к парню и спросили:
– Каким образом ты добился таких надоев, чем кормишь
животину?
– Ест она как все, – ответил фермер, – все дело в ласковом
подходе. Утром открываю сарай, смотрю нежно на буренку и спрашиваю: «Ну, милая,
что сегодня давать будешь: молочко или говядину?»
– Чего кушать-то? – отмерла Ленка. – Если колбасу нельзя,
тогда, значит, можно курицу, рыбу…
Николай схватился за голову:
– Дремучая неграмотность, пещерное отношение к себе! В
курятине не тот набор белков, в рыбе чуждые нам аминокислоты. Сказал же: зубами
себе могилу роем. Сначала надо очиститься по моей методе. Постойте-ка, сейчас
принесу книги.
С этими словами он вышел в коридор. Я тяжело вздохнул: нет
хуже человека, чем тот, кто, овладев неким знанием, решил осчастливить человечество.
– Вы пока напишите на бумажке день, месяц, год, час и место
вашего рождения, – велела Вера, – я составлю карту, а потом о диете подумаем.
Поняв, что от активной дамочки просто так не избавиться, я
покорно нацарапал на салфетке требуемую информацию.
– Не помню, – протянула Ленка, тоже хватаясь за карандаш.
– День рождения? – удивилась Вера.
– Не, час!
– Неприятно, но не страшно, – завела было гостья, и тут в
прихожей раздался звонок.
Радуясь, что у меня нашелся хороший повод покинуть кухню, я
пошел открывать. Скорей всего, за дверью маются новые клиенты, придется
разочаровать их.
Не посмотрев в глазок, я распахнул дверь и вздрогнул.
Стройная, если не сказать, тощая, маменька бросилась мне на шею.
– Вава!
Вот тут я перепугался основательно. Николетта никогда не
приходит ко мне в гости, хоть и давным-давно знакома с Норой, собственно
говоря, благодаря этому я и получил место секретаря. И вообще маменька никогда
не показывается из дома, не приняв соответствующего вида: макияж,
драгоценности, духи. А сейчас стоит растрепанная, практически в дезабилье
[3].
– Вава! – закричала Николетта. – Ну что за хамство! Звоню,
звоню, никакого результата! К телефонам никто не подходит!
– Мобильный я на зарядку поставил, – начал оправдываться я,
– а домашний на ночь выключили и…
– Мне это неинтересно! – взвизгнула Николетта. – Смотри! Я
еле жива осталась! В чем была, выскочила!
– Да что произошло? – перебил я маменьку, быстро окинув ее
взглядом.
Внешне Николетта кажется неповрежденной, никаких синяков,
ссадин или порезов.
Маменька вошла в прихожую и рухнула на стул.
– Боже! – застонала она. – Меня чуть не убило! Током!
Ужасно! А ты спишь! Вот как случается! Упал кирпич на голову, и все.
Я вздрогнул, последняя фраза будила не слишком приятные
воспоминания.
– Голая, босая… – причитала Николетта, – эй, что ты там
возишься! Входи скорей, дует с лестницы! Кха, кха, вот я уже и простудилась!
Последнее замечание относилось не ко мне. В проеме двери
появилась Тася, домработница Николетты. Баба тащила два огромных, по виду
совершенно неподъемных кофра.
– Фу, еле доперла, – сообщила она, грохнув баулы об пол.
– Что ты приволокла? – удивился я.
– Там моя одежда и милые сердцу мелочи, – залилась слезами
Николетта. – Не приведи господь вот так оказаться – на улице, раздетой, безо
всего.
Я посмотрел на кофры. Ну, похоже, голой маменьке ходить не
придется.
– Объясни, наконец, в чем дело! – спросил я.
Николетта вновь захныкала, а Тася принялась бестолково
размахивать руками.
– Дык… так… вода, а потом лампочки бабахнули! Жуть!
Спустя полчаса я с трудом сумел разобраться в ситуации.
Николетта до сих пор живет в квартире, которую давно, в самом начале 60-х годов
прошлого столетия, приобрел мой отец Павел Подушкин. По тем временам это были
шикарные хоромы, резко выделяющиеся на фоне массовой блочной застройки.
Кирпичное здание, потолки выше трех метров, просторная кухня, кладовка, большие
комнаты, коридоры. Даже сейчас апартаменты смотрятся неплохо, но главное, что в
кооперативе сначала жили одни писатели, а теперь, когда старое поколение
умерло, в квартирах обитают дети и внуки литераторов. Мне подобное окружение не
кажется приятным, но я сам, так сказать, из этой стаи. Но встречаются снобы,
которым нравится хвастаться:
– Приобрел квартиру, ничего, симпатичная, окружение элитное.
Справа сын N живет, слева внук К.
Для кого-то важно быть причисленным к небожителям, поэтому
цены на в общем-то не слишком, по нынешним временам, шикарное жилье достигают
небес.
Не так давно племянник литератора Кротова, живший над
Николеттой, уехал на ПМЖ в Америку, и в его квартире поселился новый жилец.
Вернее, поселился – неправильное слово, он сперва начал ремонт. Николетте
свойственны истерические реакции, но в данном случае осудить ее трудно. Я был с
ней солидарен, слушая бесконечные жалобы на шум. Оно и понятно, кому понравится
грохот отбойных молотков, визг дрели, крики рабочих. Но, с другой стороны, как
поступить? Людям же следует обновить квартиру.
Сегодня утром случилось непредвиденное. Хозяин, в азарте
сносивший стены, чего-то не рассчитал, и в результате у Николетты на кухне
обвалился потолок, а потом во всем подъезде перегорели работающие
электробытовые приборы и погас свет.
Николетта в полуобморочном состоянии покинула родное гнездо.
Я взял ключи от машины и велел Ленке:
– Напои их чаем, я скоро вернусь.
День пошел прахом. До обеда я вел беседы с хозяином
ремонтируемой квартиры в присутствии домоуправа, участкового и представителя
районной управы. Новый жилец заметно нервничал и постоянно твердил:
– Ну зачем такой сход собрали? Дело решим полюбовно. За свой
счет ремонт вам сделаю, станет лучше, чем было. Беспокоиться не о чем. Баб
вызову, они вещи сложат, мебель накроют, потом отмоют. Не фига волну гнать,
признаю, я виноват.
