Но Леша и Костя разговаривали со мной на равных и даже
похвалили за находчивость вкупе с оперативностью.
– Нам Харченко дожать надо! – воскликнул Леша. – Поможете? А
то не колется, гад!
– Рад оказать содействие, – кивнул я, – но, боюсь, мои
усилия будут тщетными, я не способен давить на людей, увы, слишком мягкотелый
для этого.
– Ничего особенного делать не надо, – объяснил Костя, –
просто повторите свой рассказ про Валерию при Викторе Харченко, а мы поглядим
на его реакцию. Побалакайте спокойно. Да, и не говорите, что мы вас просили об
этой услуге. Скажите, будто просто пришли его проведать, ну, хотите сигаретами
угостить. А мы из соседней комнаты все увидим и услышим.
– Думаете, Виктор мне поверит? – усомнился я. – Разве
обычный человек может вот так, спокойно, зайти в казенный дом и потребовать
свидания с заключенным?
– Ну конечно, нет, – усмехнулся Леша, – впрочем, Харченко
пока не заключенный, да это детали. Просто разговорите его, поболтайте о
Валерии… Виктор ведь считает вас нашим сотрудником.
– Ладно, – кивнул я, – попытаюсь, хотя, думаю, он на меня
сильно зол.
– Все равно попробуем, – не отставал Леша, – пошли с нами.
Мы оказались в другом кабинете, небольшом и неожиданно
уютном, обставленном мягкой мебелью. Здесь даже висели картины на стенах. Одна
изображала лес, покрытый снегом, другая – поле, засеянное пшеницей. Диссонансом
им была частая решетка на окне.
– Прослушайте курс молодого бойца, – усмехнулся Костя, – вот
тут, внизу, кнопочка, ее не видно, если что, нажмете ногой, и мигом ворвется
конвой, хотя, думаю, подобная мера не пригодится. Значит, вы поняли? Просто
разговор о Валерии, попробуйте убедить Виктора принять участие в следственном
эксперименте, пусть покажет, как кирпич сбрасывал, хитрец! Перчатки небось
нацепил! Ни одного отпечатка пальцев нет.
– Кирпич? – удивился я.
– Ну да, – кивнул Костя, – вы не знали, от чего Валерия
погибла?
– От черепно-мозговой травмы…
– Да, вызванной падением на голову тяжелого предмета, –
пояснил Леша, – вроде убийца все продумал, по крайней мере, так ему казалось.
Ермилова подошла к своему дому и, встав около входной двери, принялась рыться в
сумочке, она искала ключи. Пока Валерия копалась в торбе, сверху и упал кирпич,
да прямо на беднягу. Виктор надеялся, что случившееся сочтут несчастным
случаем.
– А, еще вот что, – продолжал Леша, – наш эксперт вычислил
траекторию падения камня, и выяснилась интересная вещь! Он вылетел из лестничного
окна. Не упал с крыши и не отвалился от балкона…
– Странно, – бормотнул я.
– Есть еще кое-что, – ухмыльнулся Костя, – около батареи
нашли несколько окурков, отдали их в лабораторию, и сегодня мы знаем: бычки
оставил Виктор. Не стану мучить вас подробностями исследования, но, поверьте,
подобный факт доказывается крайне легко по остаткам слюны, особенностям
прикуса…
– У вас такие неопровержимые улики, – удивился я, – зачем же
еще мне говорить с Виктором?
– Осталось кое-что неясным, – загадочно ответил Костя.
– Уговори его выехать на место происшествия и показать, как
сталкивал кирпич, – подхватил Леша, переходя со мной на «ты».
– Он не хочет? – поинтересовался я.
– Вообще все отрицает, – вздохнул Макс, – и чушь несет.
– Какую?
– Дескать, не знал, что Валерия жива, – усмехнулся Макс, –
предполагал, будто тогда, в гостинице, убил жену по неосторожности, толкнул, а
она разбила голову. Ты бы видел, что он тут изобразил, когда ему сообщили о
том, что Ермилова скончалась на днях.
– Целый спектакль устроил, – перебил Макса Костя, – рыдал,
кричал, мы еле докумекали, о чем толкует! Дескать, он понял ситуацию совсем
по-другому: его искали много лет за убийство жены и наконец нашли. Поэтому он
не стал сопротивляться, убегать, решил: лучше завершить этот ужас, мол, устал
он скрываться, хотел положить мучениям конец, был готов понести наказание за
содеянное… Но потом услышал, что Валерия все эти годы была жива, и натурально
слетел с катушек.
– Совершенно не собирается признавать вину, – покачал
головой Костя, – утверждает, будто невиновен, никакие разумные доводы слушать
не хочет.
Глава 11
С Виктором я разговаривал довольно долго. Он совсем не
удивился, увидав меня в комнате, наверное, забыв про то, что я представился
сотрудником «Ниро», принял меня за милиционера.
Все мои разумные доводы разбивались о каменную стену
упрямства Харченко.
– Нет, – тряс головой Виктор, – я не убивал! Да пойми ты, я
считал ее мертвой, оттого и прятался.
В конце концов я устал и выдал ему информацию про окурки.
Виктор замер, затем ссутулился на стуле.
– Меня там не было! Я вообще не знал, где живет Лера!
– Да ну? Она не переезжала, обитала на прежнем месте. Хотите
убедить меня, что никогда не были в гостях у своей тещи?
– Я не знал, что Лера проживает по прежнему адресу. Думал –
убил ее!
– А окурки?
– Их подбросили!
– Кто?
– Не знаю!!! Ищите.
– Но зачем? С какой целью кому-то втягивать вас в
преступление?
Виктор будто не слышал меня.
– Нет, – словно заведенный твердил он, – нет, нет, нет.
В конце концов, ощутив полнейшее бессилие, я воскликнул:
– Хоть о дочери подумайте! Если не признаете свою вину, не
раскаетесь, суд все равно сочтет вас убийцей и даст предельно большой срок.
Ваша девочка будет воспитываться без отца, когда вы выйдете, она небось уже
школу окончит и диплом в вузе получит. Рекомендую все-таки сознаться, и тогда
вы получите намного меньшее наказание.
– Меня станут судить? – шарахнулся в сторону Виктор.
– Естественно, – ответил я, – так просто в нашей стране
никого не сажают.
– Будет суд, – пробормотал Виктор, – Люся… Соня… Да,
конечно, вот о них я и не подумал. Это катастрофа! А нельзя без суда?
Я удивился.
– Нет, конечно.
– И Люсе на работу сообщат?
– Право, не знаю, это нужно уточнить у следователя.
