– Она слишком стара для климактерических заморочек, –
отрезала Лера, – и потом, я же не просила бесплатно заниматься моим делом.
Я молчал. А что было сказать?
– Ладно, – тихо закончила Лера, – значит, не судьба.
– Приходите завтра, – повторил я.
– Маловероятно, – покачала головой Лера, – не люблю, когда
меня оскорбляют.
Оставив за собой тонкий запах духов, она шагнула было на
лестницу, но в последний момент притормозила.
– Посоветуйте мне какого-нибудь частного детектива.
Я протянул ей визитную карточку с координатами «Ниро».
– Вверху два телефона, первый мобильный Норы, второй мой,
внизу еще один номер, это сюда, в квартиру. Позвоните мне завтра, около двух,
подскажу, к кому обратиться.
Лера положила визитку в карман.
– Завтра? Спасибо, конечно, но, как поется в одной песне:
«Завтра нас просто может не быть под этими звездами!»
Я почувствовал легкое раздражение.
– Неуместный пессимизм. С какой стати вам, молодой и
здоровой, умирать?
– Всякое случается, – пожала плечами Лера, – вдруг кирпич на
голову упадет!
Проводив клиентку, я вернулся к Норе в кабинет и сказал:
– Ну вы даете! Чуть не разорвали бедную девушку в тряпки.
– Ничего, – тяжело дыша, ответила Нора, – переживет.
– За что вы ее так? – не успокаивался я.
– Терпеть не могу брюнеток-идиоток, рассуждающих о всемирной
славе! – рявкнула Элеонора. – Она стрижет пуделей? Вот пусть и занимается
собаками, нечего у занятых людей время отнимать. А ты, Ваня, несостоявшийся
престарелый Казанова, ступай разбирать почту! Ясно?
Я кивнул и пошел в свой кабинет. Приступ ярости, похоже,
принял затяжной характер. В момент злости Элеоноре лучше не попадаться на язык,
впрочем, он у хозяйки и в обычном состоянии словно змеиное жало, яд так и
капает с него. Хотя вроде бы у пресмыкающихся отрава в зубах, языком они не
жалят. Несостоявшийся престарелый Казанова! Очень обидно, потому что
несправедливо. Почему престарелый? Я не так давно справил сорокалетие. Отчего
Казанова? Никогда не коллекционировал женщин и не укладывал их в свою постель
ради спортивного азарта. Я, как это ни смешно, романтик в душе, мне надо
испытывать к даме хоть какие-то чувства. И уж совсем оскорбительно определение
«несостоявшийся». В отличие от Гриши я просто не люблю распространяться о своих
победах на ниве любви. Но, поверьте, если я составлю список своих любовниц, он
будет очень длинным, и там окажутся весьма достойные имена. Вот, допустим,
Елена… Впрочем, простите, настоящий джентльмен не станет трепаться на столь
щекотливую тему, тем более что Елена замужем.
Засунув обиду поглубже, я сел за работу. День полетел без
каких-либо потрясений. Читал почту, отвечал на письма, потом поехал по мелким
поручениям, в девять вечера отправился в гости вместе с Николеттой. Одним
словом, до кровати добрался в час и, упав в нее, мигом заснул.
– Ваня, – ткнул меня кто-то в бок.
Я сел и увидел Нору.
– Который час? – вырвалось у меня.
– Пять утра, просыпайся.
– Зачем?
– Будем работать.
– В такую рань? – удивился я.
– Да, – мрачно ответила Нора, – да, боже, как я виновата.
– Что случилось? – недоумевал я.
Нора сдвинула брови:
– Лера умерла, та самая, что приходила к нам вчера утром.
Перед смертью она успела позвонить мне на мобильный. Я схватила трубку,
спросонья не понимая, кто и с какой стати трезвонит. А оттуда голос такой
ровный: «С вами говорить хотят».
Элеонора воскликнула:
– Да в чем дело, черт возьми!
И тут же услышала очень тихий, прерывающийся голос.
– Убил… он… найдите… он!
Потом раздалось бульканье, звон и снова бесстрастный голос
спросил:
– Вы Валерию Ермилову знаете?
– Встречались! – машинально буркнула Нора, которой было
неприятно вспоминать случившуюся с ней истерику.
– Это она вас сейчас вызывала, – пояснила женщина, – очень
просила, вот я и дала ей трубку.
– Что случилось? – подскочила Нора.
– Умирает она, – объяснила собеседница, – не жилица совсем,
может, час какой протянет.
– Кто вы? Где Валерия? – быстро спросила Нора.
– Так из Склифосовского я, – сказала тетка, – с улицы ее
привезли, с черепно-мозговой травмой. Подробностей не знаю. Может, хулиганы
напали, а может, кирпич на голову упал.
– Кирпич на голову упал, – повторил я, – она так и сказала,
уходя: «Завтра нас просто может не быть под этими звездами. Вдруг кирпич на
голову упадет».
Глава 3
Раскаяние, охватившее Элеонору, не описать словами. Не
слушая моих совершенно разумных высказываний на тему «сейчас еще очень рано»,
она выпихнула меня на улицу, велев:
– Как только узнаешь в клинике подробности, сразу звони.
Я направился к машине. Утренняя свежесть пробралась под
куртку, по спине прошел озноб. Может, кто-нибудь просто подшутил над Элеонорой,
а Валерия сейчас мирно спит в своей кровати? Встречаются иногда люди, обожающие
идиотские шутки!
Но в Склифосовского мне сразу подтвердили: да, ночью сюда
привезли Валерию Ермилову, и она умерла. Никаких проблем с установлением
личности покойной не было. Она сама сумела назвать перед смертью свое имя, а в
ее сумочке лежали документы: паспорт, права и парочка квитанций.
Все подробности мне излагал хмурый доктор. Повертев в руках
удостоверение сотрудника «Ниро», врач стал еще более мрачным.
– Что она говорила перед смертью? – спросил я.
Доктор взял со стола скрепку и, ломая ее, ответил:
– Да ничего, мне уже ничего.
– А с кем она общалась?
– Поговорите с Ингой Вадимовной, это наша медсестра.
– Это возможно сейчас сделать?
Врач кивнул и, взяв телефонную трубку, буркнул:
– Зайди.
